Читать книгу - "Огненный всадник - Михаил Голденков"

Ну, а Богуслав уже без приключений добрался до Шампани, проехав мимо Ракрова. Здесь маленький отряд Радзивил-ла задержал французский патруль, приняв их за купцов, которые уклонились от уплаты таможенного налога. Суровые необразованные полицейские не знали, кто такой Богуслав Радзивилл, и литвинов отправили во временную тюрьму под стражу. Прошло немало дней, пока в ситуации разобрались, и Слуцкого князя, кузена самого Людовика XTV, отослали в Париж по строгому велению королевы…

Со времен скандала на балу прошло полтора года, а дуэль с князем де Рие все никак не складывалась. Очередной вызов от оскорбленного француза Богуслав получил уже в Париже, прямо во время итальянской оперы. «Вот же идиот! Не терпится на кладбище нашему мсье де Рие», — усмехнулся Богуслав, пряча в манжету карточку очередного вызова.

Был конец февраля, шел моросящий мелкий дождь, Богуслав, укутавшись в плащ, ждал вместе со своим секундантом прихода де Рие на королевской площади. Но вместо соперника вновь появились уже изрядно надоевшие Богус-лаву парижские полицейские.

— Мсье Богуслав Радзивилл? — спросил офицер.

— Он самый. Чем могу служить?

— Именем короля! Вы арестованы!

— По какому праву? — вступился секундант Богуслава.

— А вы кто такой? — перевел взгляд на него суровый офицер.

— Я капитан королевской гвардии граф д’Артаньян!

— Осадите, граф, не мешайте мне выполнять мою работу. Мсье Богуслав Радзивилл арестован и точка. Вашу шпагу, князь Радзивилл!

Теперь палку в колеса затянувшегося поединка вставила не кто иная, как сама Мари — жена мсье де Рие. Она прознала про дуэль и, боясь за жизнь мужа, донесла на собственного супруга, и де Рие отправился в мрачную тюрьму, укрывшуюся в Винсенском лесу. Богуслава посадили в более престижную Бастилию, где он пробыл шесть дней, познав все прелести знаменитой на всю Европу тюрьмы: все эти шесть дней Слуцкому князю приносили отменный парижский сыр «рош-фор», кормили также недурственными копченостями и поили красным вином. Богуслав было подумал, что такие угощения — чисто его радзивилловская привилегия, но тюремщик в черном плаще удивил князя, заявив, что так кормят здесь всех. «Ну, что же! — обрадованно подумал Богуслав. — Пожалуй, я задержусь в этой тюрьме еще на пару неделек». По просьбе знатного арестанта в камеру принесли листы бумаги и чернила, чтобы написать несколько писем королю Людовику.

На седьмой день благодаря хлопотам французской королевы Богуслава выпустили из его пропахшей сыром кельи. И сразу же после приветливых стен Бастилии Богуслав угодил в сверкающие хоромы королевы, где его приняли так, будто Радзивилл и сам был королем. Впрочем, не многие короли пользовались во Франции таким уважением, как Радзивиллы, богатейшие князья всей Европы. Но Слуцкий князь недолго ублажал своим обществом королеву — пришлось ехать в Голландию на похороны ариянского князя. После похорон, прибыв вместе с курфюрстом Фредериком Вильхельмом и чешским королевичем Маврикием в Клевей, Богуслав нарвался на очередную дуэль с бароном Гротом. «Вот же черт! — ворчал в сердцах про себя Богуслав. — Когда же очередь дойдет до князя де Рие?» Впрочем, горячий нрав де Рие уже заметно остудили сырые и мрачные тюремные стены. О сатисфакции он более не помышлял.

С Гротом стрелялись на пистолетах, съезжаясь на конях. Богуслав выстрелил, не доезжая до соперника почти пятнадцать ярдов, когда стрелять, казалось бы, было опрометчиво. Но оловянная пуля нашла цель: Грот раненым вывалился из седла. Богуслав попал-таки ему в бок. И в это же самое время французские король и королева прислали Слуцкому князю через кардинала Мазарини патент на генеральство над польскими, литвинскими и немецкими полками, находящимися на французской службе. Также из рук кардинала Богуслав получил лист на ежегодное королевское жалование в тридцать тысяч талеров. Богу славу польстило столь выгодное предложение его французского кузена, и он собирался согласиться быть командиром всех наемных сил Франции, но… «Мелкие передряги» поляков и русских казаков вылились в крупные неприятности Богуслава. Король Ян Казимир не отпустил Слуцкого князя во Францию, а просил помочь одолеть Хмельницкого.

И вот затянувшаяся война с казаками позади. Богуслав, дав себе слово при первой возможности порвать с Яном Казимиром и если уж не всей Литве, то хотя бы его собственным землям выйти из Речи Посполитой, окунулся в куда как более приятную негу светской жизни, справедливо полагая, что заслужил отдых после кровавых ратных дел. В ночь на первое червеня 1654 года Богуславу также приснился страшный вещий сон: угрюмые рослые косари с блестящими от пота плечами и мускулистыми руками идут и косят траву, в которой лежит Богуслав. Косари подходили все ближе и ближе. Они скашивали стебли, от которых брызгами разлеталась кровь, Богуслав же пытался встать и уйти из опасного места, чтобы не быть скошенным, но к ужасу обнаруживал, что и сам, словно трава, растет из земли и бежать никак не может. Не может даже крикнуть — он тоненькая бессловесная тростинка… И тогда он проснулся, думая, что такой тревожный сон не предвещает ничего хорошего перед его поездкой на сейм в Варшаву, где его должны были выбрать на должность воеводы Полоцка по убедительной просьбе самих жителей этого древнего города. Однако через неделю князь «на Биржах, Дубинках, Слуцке и Копыле» уже забыл напутавший его сон, надел светло-желтый камзол, нахлобучил на свой пышный парик белую голландскую широкополую шляпу и сел в карету, со сладким предвкушением вступления в новую должность воеводы Полоцка. Жители Полоцка лично ходатайствовали перед королем, что именно блистательного светского льва Богуслава Радзивилла и никого другого желают на пост своего воеводы, и вот, Слуцкий князь прибыл в столицу Речи Посполитой, чтобы официально принять новый привилей. Увы, в день заседания сейма в зал вошел человек в иезуитской одежде и с печальным лицом объявил, что приехал из Полоцка, который… захвачен московитами. По залу прошелся горестный вздох. Богуслав так и не получил свой очередной привилей. «Вот к чему снились косари!» — сокрушенно подумал он в ту минуту. Понимал ли Слуцкий князь, что за опасность грядет для всей страны, или всего лишь переживал личную потерю? В отличие от Кмитича, для которого Родина была понятием, неотделимым от земель, рек, озер, законов, городов и деревень, друзей, знакомых и просто незнакомых людей, народных песен, а, стало быть, являлась чем-то цельным в пределах неких четких границ определенной страны, Богуслав, как и многие другие Радзивиллы, полагал, что Родина — «это не границы, не сцены, не земли, а права и свободы». Сейчас, узнав о потере Полоцка, Богуслав, прежде всего, ощутил удар по своей непосредственно свободе, своему непосредственно праву. Это его задело, разозлило и обидело. Затем на буйный надушенный парик Богуслава обрушилась новая проблема: его любимая воспитанница, дочь Януша Аннуся. Прелестный ребенок постепенно превращался в не менее прелестную молодую девушку, и уже с дикой ревностью воспитатель этой юной кокетки со светло-рыжими завитушками наблюдал, как вокруг его воспитанницы кругами ходят ухажеры. Знал он, что и кузен Михал Казимир положил глаз на юную Анну Марию, но к этому относился, впрочем, терпимо и спокойно, полагая, что юношеская влюбленность Михала к родственнице скоро угаснет. Но когда знаки внимания Аннусе стал оказывать любитель несовершеннолетних девушек нагловатый Михал Пац, Слуцкий князь стал проявлять явное беспокойство. В своих письмах к Анне Марии он в достаточно нетипичной для себя резковатой форме умолял воспитанницу гнать всех женихов куда подальше. Ну а сам… Сам Богуслав собирался тем не менее жениться, и сей факт разрывал ему душу. Отношения с Марией Оранской зашли слишком далеко, уже дважды дело почти доходило до венца… Сейчас был третий раз, и Богуслав, как ему казалось самому, решился-таки на то, чтобы породниться с домом Виттельбахов.