Читать книгу - "Разделенный город. Забвение в памяти Афин - Николь Лоро"

кое-кто из историков хотел бы объявить apophrádes все пятые числа месяца^[683], не приводя никаких убедительных доказательств, кроме того, что праздник мертвых – Генесии^[684] – отмечался 5‐го боэдромиона. Но в области погребальных ритуалов есть риск того, что все слишком легко связывается со всем, и по накатанной дорожке скользишь от Эриний к демонам мести и от демонов к мертвым: вначале цитируют глоссу Гесихия, называющую «запретными» дни, когда приносят жертву мертвым^[685], и, пока в открывшуюся таким образом брешь врывается бесчисленная толпа анонимных мертвецов, мы видим, как расширяется список церемоний – кандидатов на то, чтобы фигурировать в числе hēmérai apophrádes^[686].

Я не стану предаваться этой игре, поскольку есть риск, что головокружительная практика цепочек эквивалентностей приведет к еще большей неопределенности. В таком случае не менее обоснованным было бы утверждение, что второе боэдромиона обязано своей мрачной тональностью крайне негативным коннотациям числа два^[687].

Давайте на секунду вообразим, что эта гипотеза верна. День годовщины божественной éris сразу же становится просто отдельным примером, лишь немного выделяющимся из ряда, включающего в себя все вторые числа месяца; в связи с чем мы, возможно, вспомним, что второе число каждого месяца в Афинах считалось днем agathòs daímon^[688], днем «доброго гения» – название, несомненно являющееся антифразой. И тогда, привлекая одно из редких классических употреблений термина apophrás из единственного дошедшего до нас фрагмента речи Лисия против некоего Кинесия, мы с неопровержимым удовлетворением будем считать, что выявили новый ряд hēmérai apophrádes: кощунственный Кинесий обвиняется в том, что воспользовался запретным днем для пирушки со своими приятелями, которые взяли себе провокационное имя «общества злого духа» (kakodaimonístas)^[689], и это самоназвание, разрушающее эвфемизм, разоблачая злого духа под agathòs daímon, кажется хорошим основанием для того, чтобы посчитать выбранную ими дату, очевидно мало пригодную для празднований, вторым днем месяца.

Какой бы соблазнительной ни казалась такая конструкция, она неверифицируема при актуальном состоянии наших знаний и вдобавок таит в себе опасность утраты специфики второго боэдромиона. Поэтому, оставляя вопрос открытым, я равным образом откажусь от спекуляций на тему чисел, чтобы ограничиться списком, с которого я начала (день Плинтерий и дни процессов об убийстве в Ареопаге): список, разумеется, немного короткий, но в том, что касается тональности запретных дней, достаточный, чтобы убедиться, что в них действительно речь шла об осквернении, пролитой крови и ужасающей памяти.