Читать книгу - "Ущелье дьявола - Александр Дюма"

— Ну так что же вы мне скажете, г-н барон?

— Я скажу тебе, мое бедное дитя, что твоя воля была сломлена, ошеломлена, ослеплена, что преступление является двойным для другого, но совершенно не вменяемо тебе. Что ты осталась невинной, несмотря на свое падение, и чистой, несмотря на то, что ты осквернена.

— О, благодарю вас! — вскричала Гретхен, сложив руки с выражением сияющей радости. — О, мать моя, я не нарушила данного тебе обета! Благодарю тебя, царь небесный! И вас от души благодарю, г-н барон.

Но вдруг эта возбужденная радость покинула ее, и она продолжала:

— А все же, тут есть какие-то ужасные тайны. Душа осталась чиста, а тело нет. Я осталась белая внутри, и все же я осквернена.

— Успокойся, утешься, бедная малютка! Сами ангелы не чище тебя. Еще раз говорю тебе, что всю эту гнусность сделал тот негодяй. Тебе даже незачем заканчивать свои признания, потому что остальное я угадываю. Он забрался к тебе ночью. Он воспользовался твоим одиночеством и твоей беспечностью. О, негодяй! Но будь спокойна, мы покараем его.

Гретхен подняла свою печальную и гордую голову, как бы стремясь отряхнуть с себя свое горе.

— Не будем думать обо мне, — сказала она, — а подумаем теперь о вашей дочери.

— Благодарение богу, Христина не в такой степени открыта для нападения, как ты, бедное дитя, — сказал барон.

— Христина живет не в уединенной, открытой хижине, совсем одна, как ты, а живет в замке, обнесенном высокой стеной и наполненном преданными слугами, которых она всегда может позвать и которые могут ее защитить, если бы на тот раз ее мужа не случилось дома.

— Вы так думаете? — проговорила Гретхен с горькой улыбкой. — Да разве Самуил Гельб не может открыть все двери замка, у которых есть замки и ключи и даже все другие двери, у которых нет замков!

— Как, Гретхен! Разве тебе известно наверное, что Самуил Гельб может проникнуть в замок?

— Да как же тот, кто сам строил замок, не сумел бы в него проникнуть?

— Кто сам строил?… — повторил ошеломленный барон.

— Теперь я могу вам все сказать, — продолжала Гретхен, — его злодейство сняло с мена клятву, и притом, моя маленькая лань, на которой это чудовище могло выместить свою злобу, месяц тому назад пала… Но вот мы уже подходим к замку. Слушайте же внимательно, г-н барон.

И тут она рассказала ему, как Самуил строил двойной замок.

— О, какая дерзость! — воскликнул барон. — И Христина ничего об этом не знает?

— Она все знает, но поклялась мне, что сохранит это в тайне.

— Это ничего не значит! — сказал барон. — В той опасности, какой она подвергается, как она не подумала известить меня обо всем? Во всяком случае, Гретхен, очень, очень благодарю тебя за твое доверие. Оно всем нам принесет пользу. Эту бутылочку я оставлю у себя. Теперь злодей будет у меня в руках.

— Если он попадет к вам в руки, то держите его крепко, не выпускайте! — воскликнула Гретхен, глаза которой загорелись яростью. — О, как я ненавижу его, и как я рада, что имею право его ненавидеть! Мне кажется, что я для того только теперь и живу, чтобы дождаться дня, когда он будет наказан. И он будет наказан, если не вами, то богом… Вот мы теперь дошли до замка, г-н барон, и я вернусь к своим козам. Я исполнила свой долг, теперь делайте вы свое дело.

— Прощай, Гретхен, — сказал барон. — Я думал, что меня призывает в замок только одно несчастье, а вышло, что меня туда зовет еще другая угрожающая беда. Значит, теперь у меня две причины спешить туда. Прощай.

И он быстро пошел к замку.

Первый слуга, которого он встретил, сказал ему, что Юлиус два часа тому назад после обеда ушел из замка с ружьем и будет на охоте до вечера, но что графиня Эбербах дома.

Это очень раздосадовало барона. Он прошел прямо в комнаты Христины, распорядившись, чтобы ей не докладывали о нем. Когда он, постучавшись, вошел в комнату Христины, он нашел ее всю поглощенную тем необыкновенной важности делом, которому предаются юные матери: она пыталась вызвать улыбку своего ребенка.

Христина издала крик изумления и бросилась навстречу своему свекру. Барон нежно обнял ее, а потом принялся ласкать своего внука, которого нашел здоровеньким и цветущим.

— О да, он у меня красавчик, мой Вильгельм, не правда ли? — говорила Христина. — Я думаю, немного найдется таких милых детей. Представьте себе, он уже начинает меня понимать, когда я с ним разговариваю. О, как я люблю его! Ну-ка ты, фигурка, улыбнись своему дедушке.

— Да, он прелесть как хорош. Он походит на тебя, — сказал барон. — Но передай его пока кормилице. Мне надо самым серьезнейшим образом поговорить с тобой, а он будет нас обоих отвлекать. Юлиус в лесу?

— Да, все на охоте.

— А где он? Не знает ли кто-нибудь? Нельзя ли его отыскать?

— Можно попытаться, — сказала Христина.

— Так скажи, чтобы поискали. Мне и с ним нужно поговорить о самых важных и неотложных делах.

Христина позвала слуг и велела троим людям пойти в лес и поискать Юлиуса.

— Но в чем дело? — с беспокойством спросила она у барона.

— Да ничего, — ответил омраченный барон. — Вот придет Юлиус, так я ему и скажу то, что надо сказать, а теперь пока поговорим о тебе. Ты не писала мне?

— Как же, писала, папа, — сказала Христина.

— Ну да, делала приписку в письмах Юлиуса, это я знаю. Я спрашиваю тебя, писала ли ты сама?

— Как же, папа, я же вам говорю, что писала. Два месяца тому назад я написала вам длинное, очень спешное письмо.

— Позволь, дитя мое, ничего подобного я не получал, — сказал удивленный барон. — Постой, постой… да… действительно, два или три месяца тому назад я получил конверт с гейдельбергским штемпелем, но в нем был листок чистой бумаги. Я даже писал об этом Юлиусу, а он мне ответил, что ничего не понимает.

— Но я вполне уверена и очень хорошо помню, что вложила в конверт свое письмо. Я как сейчас помню, как я сидела вот у этого самого столика, и как писала письмо, и как его запечатывала. Господи, боже мой, неужели ему удалось проникнуть сюда и взять письмо?

— Кому? — с живостью спросил барон.

— Тому самому, о ком я вам писала.

— Самуилу Гельбу?

— Да, Самуилу Гельбу, папа.

На минуту оба они умолкли. Пораженная Христина размышляла об этой новой наглости Самуила. Барон внимательно наблюдал за своей снохой.

— Ты видела Самуила это время? — спросил он.

— Увы, да, два раза.

— Здесь?

— Нет, не здесь, — ответила Христина после некоторого колебания.

Она вспомнила, что барон строго запретил своему сыну принимать Самуила. И вот она теперь решилась солгать, чтобы прикрыть Юлиуса.