Читать книгу - "Бесы в красной гостиной - Валентин Логунов"

Прошла неделя после восьмого Съезда, и Верховный совет вынужден был созвать девятый (внеочередной). Это вынужденная реакция на попытку мартовского переворота. Кто-то действия президента в марте не согласится квалифицировать как попытку переворота, но что же это, если не переворот? Своим указом он угрожал отстранить от власти всю законодательную власть – от Съезда и парламента до сельских и поселковых советов, избранных народом. Своим указом он сосредотачивал и исполнительную, и представительную власть в своих руках. Указы и распоряжения президента приобретали силу закона, с которым обязаны были считаться все, начиная от председателя правительства и кончая можайской старушкой. Такого не было и в советские годы, тогда хотя бы видимость соблюдали, да и постановления ЦК КПСС принимались коллегиально. А теперь достаточно одной подписи президента Ельцина.

Тогда попытка Ельцина сложить все властные функции в одну корзину не удалась. Еще не было у него полной уверенности, что силовики решительно поддержат его. К тому же не было поддержки в регионах России, а это означало, что указы и распоряжения там будут просто игнорировать. И тогда он прибегает к идее референдума. Идея не новая, он давно выбросил ее в общество. На первый взгляд, в ней нет ничего плохого: узнать мнение народа – демократично. Однако какой вопрос нужно задать избирателю, ответ на который позволил бы быть уверенным, что делать надо так, а не эдак? Ельцин, как всегда, стремится к упрощению; в математике он не силен, достаточно арифметики. Поначалу предлагает спросить у избирателей, доверяют ли они президенту. Эта формулировка чем-то напоминает разборку двух подвыпивших мужиков: «Ты меня уважаешь?». Допустим, тот, к кому обращен вопрос, ответит: «Боря, я тебя уважаю. А если еще нальешь, вообще полюблю». И что из этого следует? Референдум с таким вопросом и любым на него ответом – «доверяем», «не доверяем» – не мог иметь никаких правовых последствий. Как и отрицательный ответ («не доверяем») не служил основанием для отставки. Он мог засвидетельствовать лишь моральную поддержку или обратное отношение. Президент поправляется: давайте спросим у избирателей, кому они больше доверяют – ему или Съезду? Опять-таки допустим, что большее число проголосовавших доверяют президенту. И что из этого следует? Президент получает право делать то, что захочет, или что подскажет ему окружение? Но ни Конституция, ни закон о референдуме, подписанный, кстати, самим же Ельциным, не дает ему такого права.

Выходило так, что референдум с подобными вопросами оказывался просто затеей озабоченного своей судьбой деятеля, причем дорогостоящей, и, что особенно опасно, она несла в себе новые заряды противостояния, ибо противники, несомненно, интерпретировали бы итоги каждый по-своему. Что и случилось.

Однако Съезд и парламент уже не могли отказать президенту в его инициативе. В обществе могло возникнуть подозрение, что Съезд не уверен в себе и боится результатов референдума. Рабочая группа Съезда приступила к работе над формулировками вопросов, выносимых на референдум. Удалось согласовать с президентом и проект постановления о преодолении кризиса власти и сохранении конституционного строя, основанного на предложениях председателя Конституционного суда Валерия Зорькина. Эксперты оценили это постановление как «большой, если не решающий, шаг к компромиссу». Суть постановления: одновременные выборы обеих ветвей власти в ноябре 1993 года, подтверждение действия норм нынешней Конституции до принятия новой.

Проект постановления был роздан депутатам утром в воскресенье (28 марта). И что тут началось! Неожиданно для многих «взбесились» радикальные депутаты – верные сторонники президента. На заседаниях своих фракций они заявили об «очередном предательстве президентом демократических идеалов». Раздались призывы «идти поднимать народ на борьбу». Недовольна была и непримиримая оппозиция, всегда призывавшая к крайним мерам (численно она была небольшой, но весьма громкоголосой). И что уж совсем стало неожиданностью, так это отрицательная эмоциональная реакция центристов и интеллектуалов, обычно склонных к разумным решениям. Взрыв негодования депутатов вызвал и пункт постановления, в соответствии с которым за действующими депутатами и президентом в случаях их проигрыша на предстоящих выборах сохранялись социальные гарантии до окончания срока, на который они были избраны в 1990 году. Многие увидели в этом подачку, отступные или, как теперь говорят, «парашют». Резкой оскорбительной критике подвергнут Хасбулатов, депутаты потребовали присутствия президента на Съезде.