Читать книгу - "Лисянский - Иван Фирсов"

Перед заходом солнца около «Невы» появилась байдара с прежними индейцами. Лица их были испещрены красной и черной краской, редкие бородки вымазаны чем-то светлым. На этот раз они были вооружены Фальконетами. Несколько раз они показывали бобровые шкуры и предлагали обменять их на ружья…

— Поясните им, — сказал командир Арбузову, — что оружие и припасы мы не продаем. На всякий случай прикажите зарядить на ночь половину пушек картечью, а другую половину ядрами и поставьте к ним вахтенных матросов. Чем черт не шутит.

Через два дня неподалеку от «Невы», которая втянулась в гавань и стояла рядом с «Александром» и «Екатериной», бросило якорь американское судно. Вскоре к нему подошла лодка с тремя индейцами. Видимо, они чем-то обменивались или торговали.

Тут же Петров передал на «Неву», что в лодке опознали сына индейского вождя Катлиана.

— Ваше благородие, — сказал Петров, — нельзя упускать случай. Надобно схватить мальчонку в амонаты, заложники, тогда Катлиан пойдет с нами на мировую и обойдемся без крови.

— Возьмите катер и будьте наготове, — приказал командир Повалишину, — как только байдарка отчалит от «Океина», пускайтесь ей наперерез и постарайтесь схватить индейцев.

Едва индейцы спустились в байдарку, катер вышел из-под кормы «Невы» ей наперерез. Не тут-то было. Индейцы проворно заработали веслами, и легкая байдарка стрелой понеслась к берегу. Повалишин сделал несколько залпов, но индейцы, убыстряя ход, ответили в свою очередь выстрелами из ружей. Первая стычка закончилась вничью.

Через несколько дней утром две лодки с матросами и промысловиками отправились промышлять рыбу. Днем вахтенный заметил большую лодку с дюжиной вооруженных индейцев. Она украдкой шла вдоль берега к месту рыбной ловли. Пришлось стрелять по лодке из пушек, чтобы отпугнуть индейцев, и послать на помощь барказ. Заодно выручили и американскую шлюпку. Она ходила на берег за дровами и попала в засаду. Спустя несколько дней судно «Океин» ушло в море…

Кончалась вторая декада сентября. Наступало осеннее ненастье. То и дело находили шквалы с дождем, временами появлялись туманы.

После обеда, к вечеру, командир разбирал свои последние записи в дневнике. Занятия прервал доклад Коведяева:

— У входа в залив парусное судно!

Ветер изменился и зашел к востоку. Волны, пенясь, катились беспрерывной чередой к каменистому берегу, многочисленным островкам, бились в прибрежные скалы. Откуда-то с гор натянуло тучи, стало темно. На светлой завесе у входа в залив четко обозначился небольшой парусник, кренившийся под всеми парусами. С «Александра», стоявшего рядом, кто-то кричал в рупор:

— Ба-а-ра-нов на «Ермаке»!

Незаметно надвигался вечер. Над океаном вдруг прорвалась завеса из туч. Багровый отсвет заходящего солнца окрасил скалы и сопки, белесые гребешки волн.

Кренясь, с заметным дрейфом, зарываясь в пенистые волны, судно упрямо стремилось к шлюпу.

— Поднять гюйс! — приказал Лисянский.

Через минуту борт суденышка окутался пороховым дымом. Правитель Русской Америки салютовал российскому флагу.

Командир шлюпа не заставил себя ждать.

— Ответный салют коллежскому советнику!

Лисянский поманил Арбузова:

— Вываливайте правый трап, изготовьте шлюпку и сами сходите за Барановым.

На палубе «Ермака», широко расставив ноги, положив руки на фальшборт, стоял Баранов. Небольшого роста, плотный, сутуловатый, в распахнутом кафтане, без шапки, он, казалось, впился своим немигающим взглядом в корабль.

Лысина еще больше обнажала высокий лоб, подчеркивая недюжий ум, нисколько не портила его крупного волевого лица с цепким, пронзительным взглядом серых глаз.

Двенадцать лет безвыездно провел в этих краях правитель. Начинал с пустого места. Нынче десяток поселений, сотни россиян, тысячи алеутов под его рукой. Недоедал, недосыпал, не раз смотрел смерти в глаза. И на суше, и на море. Твердой рукой творил дело. Не одной выгодой льстился, славу отечества возносил на этой земле…

Едва ступив на палубу, Баранов повернулся к трепетавшему по ветру Андреевскому стягу, перекрестился. Шагнул и сразу попал в объятия к Лисянскому. Обычно сдержанный, не мог командир остаться протокольно-почтительным.

Правитель крепко сжал его, потом отстранился и ласково провел ладонью по отвороту мундира.

В кают-компании после первых тостов командир, выслушав Баранова, сказал:

— Не вникая в тонкости политеса петербургского, уяснил я, что о заботах ваших истинных там ведают, — Лисянский кивнул на запад, — но к сердцу не принимают пристойно. Нынче можете полностью положиться на нас. И крепость мы возвернем беспременно.

В каюте командира Баранов удивился разложенным и развешанным всюду диковинным вещам — амулетам, морским раковинам, собранным в разных местах.

На другой день он приехал с мешком в руках и в каюте Лисянского выложил на стол свои редкости — чудные маски, костяные ножи, расшитые шапки, луки со стрелами.

— Пользуйтесь, господин капитан-лейтенант, раз у вас страсть к этим делам. Весьма полезное занятие на благо людей.

Последней он вынул из мешка плоскую медную доску:

— Сия пластина самородная с Медной речки. Весьма ценится у местных индейцев-калошей, владеют ими лишь вожди ихние — тайоны…

Спустя три дня в Крестовую гавань начали прибывать группами отставшие шестьдесят байдар. Первый отряд вел помощник Баранова Иван Кусков. Войдя в бухту с передней байдары, произвели салют из ружей. «Нева» ответила двумя ракетами.

— На ночь поднять фонари на мачтах, чтобы байдарки не сбились в темноте, — передал Лисянский вахтенному офицеру, — после ужина отрядите на вход бухты шлюпку с вооруженными матросами, под началом квартирмейстера, для охраны прибывающих байдар.

К концу сентября в Крестовой гавани собралось 350 байдарок, 40 русских промышленников и около 800 человек алеутов, жителей Кадьяка. Все было готово к выступлению.

Перед началом военных действий в кают-компании состоялся совет. Первым заговорил Баранов:

— Генеральная цель наша — примерно проучить индейцев за убийство и разбой, изгнать Катлиана из крепости. Напрасной крови нам не потребно, потому начнем сначала переговоры с Катлианом. Ежели он будет упрямиться, возьмем крепость штурмом. Тогда-то ваши пушки, господин капитан-лейтенант, офицеры и матросы станут нашей главной силой.

Лисянский досадливо поморщился, ему не хотелось рисковать людьми.

— Ближе к делу будет видно, однако желательно обойтись без десанта. Думается, пушечных залпов будет достаточно для покорности индейцев.

Баранов, пожав плечами, промолчал…

Давно стемнело. Лисянский, как обычно, обошел шлюп перед сном с вахтенным Коведяевым. Окинул взглядом подвязанные к реям паруса, крепления якорных канатов, спустился в жилую палубу. В нос ударил спертый воздух. Днем палубу по его приказанию тщательно проветривали, ставили жаровню, но все равно через час-другой пахло прелой одеждой и кислым. Уставшие за день матросы похрапывали, несвязно бормотали во сне. Вполголоса приказал Коведяеву: