Читать книгу - "Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли - Владимир Мелентьев"

С завистью смотрели вслед уходящим товарищам кадеты-малолетки, которые теперь против обыкновения разъезжались по домам. Генералу Кутузову пришлось немало похлопотать на сей счет перед императрицей.

Пришлось приложить немалые усилия и по организации лагеря. Здесь все было максимально приближено к полевым условиям войск. Строго по линии расположены палатки. Передняя линейка (рунда) — для построений. На правом фланге лагеря и каждой роты — знаменные «грибки» и часовые у знамен. Оружейные палатки и палатки с имуществом — на второй и третьей линиях. Воспитанники распределены по семь-восемь человек на шатер, спят на тюфяках, набитых соломой; едят по-солдатски деревянными ложками из общей тарелки; кадетские мундиры как малопригодные для действий в полевых условиях заменены холщовыми рубахами-косоворотками; ранее созданные роты сведены в батальоны.

В лагере заведен строжайший распорядок дня, обязательный для всех его обитателей независимо от должностей и военных званий. Подъем, завтрак, начало и конец занятий, обед и ужин — строго по сигналу. Отбой — по пушечному выстрелу. Отлучка из лагеря, в том числе и офицеров, — с разрешения директора корпуса.

Главное же внимание было уделено повышению полевой выучки. Оборудование позиций с устройством редутов; ведение «боя» при действиях в колоннах и рассыпном строе; отражение атак конницы — в каре; нанесение штыковых ударов; организация марша, разведки, преследования противника и отход, а также полевая служба охранения — все это стало обычным. Здесь же воспитанников обучали боевой стрельбе из ружей и пистолетов, проводились стрельбы из пушек. Кадеты старших возрастов к тому же привлекались на красносельские маневры войск, проводимые под руководством императрицы. Суворовское правило «тяжело в учении — легко в бою» стало главным девизом в обучении.

Лагерная служба явилась важным этапом в подготовке кадет. Здесь будущие офицеры крепли физически и нравственно, становились более выносливыми, познавали полевой быт войск, приобретали практические навыки. Все это было чрезвычайно важно. Кадетский корпус, руководимый генералом Кутузовым, находился на верном пути.

Представление о генерале Кутузове — директоре кадетского корпуса будет не совсем полным, если не отметить еще одно важное обстоятельство.

Для многих офицеров единственным источником средств к существованию была служба. Однако если при жизни главы семьи материальное положение ее было более или менее благополучным, то с потерей его (что при ведении войн явление довольно обычное) положение семьи становилось критическим. В еще худшие условия попадали семьи нижних чинов. Затруднения испытывали и те семьи обеспеченных офицеров, коим подолгу приходилось нести службу в отдаленных гарнизонах.

Михаилу Илларионовичу, участнику многих войн и очевидцу послевоенных событий, все это было хорошо известно. Вот почему он с такой настойчивостью стремился определить в кадеты возглавляемого им корпуса в первую очередь детей погибших и умерших офицеров. Надо отметить большое внимание его и к малоимущим. Директор корпуса делал все от него зависящее для материального обеспечения их по выпуску за счет казны, ходатайствуя перед военным ведомством. В частности, в письме на имя Ростопчина от 21 октября 1797 года он писал: «При выпуске кадет многие из них в рассуждении бедного состояния способов не имеют чем бы экипироваться и доехать к полкам… При сем случае… прошу покорнейше… на самонужнейшее исправление… отпустить три тысячи рублей».

Впрочем, есть основания полагать, что в бытность Кутузова на посту директора малоимущие кадеты обеспечивались по выпуску не только за счет казны. Многие из них экипировались как за счет средств эконома Боброва, так и за счет самого Кутузова.

Одновременно с этим в 1796 году стараниями Михаила Илларионовича при кадетском корпусе создается «малолетнее отделение» для детей погибших военнослужащих, а также офицеров, проходивших службу в отдаленных гарнизонах.

Сюда принимались дети в возрасте четырех-семи лет, где им прививали культурные и житейские навыки, заботились об их здоровье. По мнению историка-педагога Алпатова, «это был первый опыт по организации детских приютов, который был использован позднее в работе военно-сиротских домов в России».

Более всех назначением Михаила Илларионовича на должность директора корпуса была довольна Екатерина Ильинична. Наконец-то можно было пожить вместе всей семьей. Как ни радостны были кратковременные приезды мужа в Петербург, постоянное отсутствие его становилось все более тягостным. С летами ежедневные хозяйственные хлопоты и постоянное волнение за мужа, пребывающего то в походах, то в сражениях, стали ощущаться более остро. К тому же немалое беспокойство стали доставлять не только дочери, но и внуки.

Более двух лет семья Кутузовых благоденствовала. Здесь все шло своим чередом. Императрица по-прежнему благосклонно относилась к Михаилу Илларионовичу, ценя его ум и работоспособность. Указом ее от 18 августа 1795 года генералу было пожаловано небольшое имение в Волынской губернии. Екатерина Ильинична и Михаил Илларионович были частыми гостями Малого Эрмитажа, где царица, обращаясь к генералу, по обыкновению говорила: «Мой Кутузов». Вот и 16 ноября 1796 года Кутузовы находились в обществе Екатерины II, которая в тот вечер была необычно возбуждена, нарушая самою же ею заведенное правило Малого Эрмитажа «говорить умеренно и не очень громко, дабы у прочих головы не заболели».

Кутузов на царские приемы шел без желания. Он испытывал постоянную нехватку времени, ему претила праздность. Однако приходилось считаться с женой. Екатерине Ильиничне, прожившей многие годы в одиночестве, конечно, хотелось бывать в свете.

На следующее утро работа генерала в корпусной канцелярии была прервана стремительным появлением подполковника Андреевского. Чрезвычайно бледный, срывающимся голосом он доложил: «Царица, матушка… при смерти! Сегодня ночью… апоплексический удар… Говорят, пошла в уборную и упала!» Решение дел пришлось отложить.

Дома о случившемся уже знали. Надев парадный мундир, Кутузов поспешил в Зимний. На Дворцовой площади и в Эрмитаже было многолюдно. Среди статских и военных царили уныние и настороженность. За дверями знакомых покоев умирала императрица. При ней находились наследник престола Павел и молодой князь Платон Зубов. Развязка наступила около десяти часов вечера.

Отворилась дверь из парадных покоев, и граф Безбородко объявил собравшимся о кончине. Следом, грохоча сапогами и шпорами, вышел худощавый, невысокого роста, с выпуклыми глазами, сильно вздернутым носом, выдающимися скулами и большим ртом нервического вида человек. Это был наследник престола.

Началась смена караула. Охрану Зимнего брало на себя гатчинское войско. В начале двенадцатого ночи граф Самойлов зачитал собравшимся в дворцовой церкви манифест о смерти Екатерины II и о вступлении на престол Павла I. Началось принесение присяги и раздача царских милостей. Наград, чинов и званий были удостоены многие.

К генералу Кутузову Павел отнесся странно: за заслуги его «перед отечеством на поле брани» его жена Екатерина Ильинична была удостоена дамского ордена Святой Екатерины.