Читать книгу - "Расстрел "Белого дома". Черный Октябрь 1993 года - Александр Островский"

Едва только Юрий Михайлович проинформировал об этом предложении спикера, как в 23.00 снова появилась информация, будто бы «на военном аэродроме “Кубинка” в 15-минутной готовности на вылет» находятся два самолета ИЛ-76. Затем произошла «утечка» информации из МИДа о подготовке непланировавшегося ранее визита Б. Н. Ельцина в Финляндию, причем «частном порядке»[1106].

Сейчас очевидно, что это была очередная дезинформация, но тогда многие относились к подобным сведениям с доверием.

Еще 25 сентября Б. Н. Ельцин подписал распоряжение о необходимости усилить оцепление вокруг «Белого дома». Сразу же последовал соотвествующий приказ В. Ф. Ерина, 26 сентября подобный же приказ отдал «бывший начальник ГУВД г. Москвы Панкратов В. И.»[1107]. Поэтому если первоначально «просочиться» через оцепление вокруг «Белого дома» было можно[1108], то к концу воскресного дня, его усилили в несколько раз и через оцепление в Дом советов пройти стало невозможно[1109].

Несмотря на это, дворами люди продолжали пробираться к Белому дому. Когда около 21.00 здесь появился Э. З. Махайский, он насчитал перед парламентом около 5 тыс. человек. Из них на ночную вахту осталось «не более 2 тысяч», в два раза меньше, чем в предыдущую ночь[1110].

По воспоминаниям Э. З. Махайского, «примерно в 22–00 в районе 20-го подъезда, появились Анпилов и Уражцев», а «в начале первого ночи» неожиданно на балконе Белого дома из громкоговорителя раздался голос В. А. Ачалова». Он сообщил, «что по поступившим к ним сведениям Ельцин и его команда приняли решение» между 3 и 4 часами очистить «территорию перед Домом Советов от собравшихся там защитников» и силами ОМОНа штурмовать само здания Дома Советов. В. А. Ачалов «предложил покинуть территорию пожилым людям, женщинам и всем, кто этого пожелает»[1111].

«Стали обсуждать услышаное. – пишет Э. З. Махайский, – Было понятно, что если действительно начнется штурм, то невредимым отсюда мало кто уйдет: либо убьют, либо ранят (искалечат), либо арестуют – а значит изобьют. Даже некуда отходить, так как весь периметр оцеплен. А наступать, скорее всего, будут со стороны Конюшковской… Никто не храбрился. Все понимали, какой опасности подвергаются, но реагировали на возможную опасность по-разному. Одни возбудились и стали много говорить. Другие наоборот – ушли в себя и молчали, лишь изредка подавая реплики»[1112].

По свидетельству Э. З. Махайского, «люди начали „вооружаться“. Кто был непосредственно на баррикадах, вооружались прутами из арматуры и обрезками из металлических труб и готовили „зажигательные бутылки“… Не приписанные ни к какому отряду, стали делать дубинки из досок и искать что-либо металлическое. Все стали собирать камни, кирпичи, куски асфальта и штукатурки»[1113].

«Примерно в час ночи, – вспоминает Э. З. Махайский, – было отключено наружное освещение на территории вокруг В[ерховного] С[совета] (в самом В[ерховном] С[овете] электричество было отключено поздно вечером в пятницу, но некоторые помещения освещались от аварийного движка). „Во дворе“ все погрузилось в темноту. Видны были только костры и силуэты людей возле них. Фонари светились лишь на Конюшковской улице. Наступило тревожное ожидание чего-то неизвестного. Однако в полной темноте просидели недолго – освещение включили через 4–5 минут. Мы стали гадать что-бы это значило. Пришли к выводу: МВДшники проверяли рубильники на отключение, чтобы знать, какой из них дергать перед началом штурма, дабы не ошибиться… Вскоре с Девятинского переулка пришли „лазутчики“, сообщившие, что где-то там во дворах они якобы видели на грузовых машинах прожектора, которые будут использованы во время штурма для ослепления людей, собравшихся у „Белого дома“»[1114].

Затем наружное освещение появилось снова, а «во втором часу ночи» по громкоговорителям прозвучал приказ по Добровольческому полку о построении. «Численность построившихся» составляла «примерно 550–600 человек». «Вооружения никакого. – констатирует очевидец, – Лишь у кадровых офицеров, командовавших взводами-ротами, были автоматы»[1115].

По свидетельству В. И. Хоухлянцева, когда полк построился, В. А. Ачалов дал команду взять «Белый дом» в каре и таким образом окружить его «живым кольцом». Было очевидно, что в случае штурма все находившиеся в «живом кольце» первыми попадут под пули. Поэтому командиры батальонов отказались выполнять этот приказ и направили своих бойцов «в скверики окружающие Верховный Совет»[1116].

Прошло еще немного времени. И «в три часа ночи, – вспоминает Э. З. Махайский, – неожиданно включили трансляцию из зала заседаний Съезда. Депутаты решили вести Съезд ночью. Видимо им, как и нам, тоже было страшно, а выступления на Съезде отвлекали от нехороших мыслей как их, так и нас. Преследовалась, наверное, и другая цель – оказать давление на эмвэдэшников. Ведь в ночной тишине выступления, транслировавшиеся через громкоговорители, были слышны чуть ли не на Садовом кольце».

Народные депутаты обсуждали вопрос: что делать дальше[1117].

По свидетельству Э. З. Махайского, «между 3 и 4 часами утра по Конюшковской улице, до этого пустынной, вдруг заездили легковые автомобили (на Девятинский переулок и обратно в сторону моста). На баррикадах насторожились. Командиры из Союза офицеров попросили „беспризорные“ группы у костров подтянуться в тыл баррикадам, выходящим на Конюшковскую улицу, чтобы создать „многоэшелонированную“ оборону»[1118].