Читать книгу - "Запретный город - Кристиан Жак"

А когда в дверь постучали, он понял: вот и они.

И на всякий случай вооружился палкой, чтобы размозжить голову любому, кто вздумает посягнуть на его дом.

Подняв правую руку, левой он отворил дверь и увидел на пороге двух женщин — Ясну и маленькую робкую белокурую девушку. В руках у Ясны была гипсовая мужская голова, а у ее спутницы — цветы, букет из лотосов, нарциссов и васильков.

— Защита на лик твой, — произнесла Ясна обычное пожелание удачного дня. — Уабет вызвалась мне помочь. Мы пришли, чтобы принести жизнь в твой дом.

— Какие у тебя новости от Нефера?

— А что ты так беспокоишься?

— Так он пропал!

— Уймись. Он отправился на верфь, где суда строят. Поглядеть, как там плотники работают. И кое-чему у них научиться.

— Один?

— Нет, вместе с начальником артели и другими мастеровыми.

— Ты точно знаешь?

Ясне стало любопытно, и она внимательно оглядела Панеба.

— Что с тобой такое? На тебе лица нет!

— Я подумал, что его куда-то увели и теперь мучают…

— Да все хорошо будет, не тревожься. Он просто ненадолго отлучился по служебным делам. А ты что подумал?

Панеб показал свою дубину.

— Мне стало страшно за него. Я боялся, что все братство на него ополчилось.

— Успокойся, — посоветовала Ясна. — Вот лик предка, он поможет тебе. Ежедневно почитай это изображение и думай о тех служителях Места Истины, которые жили до тебя.

— И где мне его поставить? В главной комнате, как у вас дома?

— Если хочешь знать, то именно так и полагается. По обычаю.

А Уабет, засмущавшись, уже протягивала юному великану букет.

— Аромат этих цветов приятен ка предков, — объяснила Ясна. — Если мы не будем поддерживать связь с ними, если они не будут наделять нас силами, мы не сможем выжить.

— Какое мне дело до предков…

— Дом, построенный на песке, не устоит. Нужен прочный фундамент. Наши предшественники, Панеб, взлелеяли душу этого селения и питали ее творениями своими. То, что передано нам, должны будем в свой черед передать и мы. Пренебрегая пращурами, ты останешься глухим и слепым.

Задумавшись над словами Ясны, Панеб все же заметил, что Уабет Чистая глядела на него как-то очень уж внимательно.

Походя и небрежно запихав изображение предка в угол своей главной комнаты, Панеб заторопился к жилищу художника Шеда, считавшегося главным над тремя рисовальщиками. Панеб намеревался потребовать от художника точного изложения плана работ и не собирался удовлетворяться туманными разглагольствованиями.

Нагруженный впечатляющей грудой кистей и прочих необходимых для работы вещей, Шед, похоже, готов был отправиться в путь к Долине цариц. Тонкие черты лица, аккуратно подстриженные волосы и ухоженные усики, светло-серые глаза, прямой нос над четко очерченными губами — художник, казалось, смотрел на все немного свысока.

— Послушайте меня!

— Слушаю тебя… И что скажешь?

— Я пойду с вами в Долину царей. Ладно?

Ну и улыбочка у этого Шеда… Режет получше ножа.

— Ты голову потерял, что ли, мальчик мой? Мне предстоит выполнение очень ответственных восстановительных работ точности чрезвычайной, и необученные подмастерья мне совершенно ни к чему.

— Я умею читать и писать, и я прекрасно вырисовываю иероглифы!

— Как и все жители селения… Но что ведомо тебе об искусстве рисунка, о правилах гармонии, о тайнах красок? Вот вздумалось ему стать рисовальщиком и, похоже, даже художником! А тебе известно, что не ты указываешь братству, какие требования ему предъявлять? Ты должен научиться работать с гипсом, и это занятие, несомненно прекрасное, будет для тебя наилучшим — его тебе до конца твоих дней хватит.

Слова Шеда были подобны острым ножам, вонзавшимся в живую плоть юного исполина.

— Есть еще одно важное обстоятельство, оставшееся для тебя неизвестным, — продолжил художник. — Жилище, тебе предоставленное, — не дом селянина или какого-то там незначительного писца, но своего рода святилище. Ты не томишься мечтаниями об удобствах? Допустим. Но что тебе известно о символических смыслах комнат? И где те предметы, которые придали бы им этот смысл? До сих пор ты не более чем чужак, бедненький мой Панеб, и у меня нет уверенности, что тебе достанет ума и дарований, чтобы стать подлинным служителем Места Истины. Брал бы пример с Нефера, он же твой друг, верно? И приходится признать, он уже серьезно продвинулся. Не забывай, что вылететь отсюда наружу легче легкого, и уж за воротами ты без труда найдешь себе работу. Для тебя вполне посильную.

Ошарашенный Панеб глядел вслед художнику, не в силах выдавить из себя в ответ хотя бы слово. Он мог бы в ярости накинуться на Шеда, без труда отнять у него все эти кисти и краски, а самого его растоптать. Но произнесенные художником упреки никуда не делись бы и продолжали бы хлестать его, как удары плетью, разве что боль стала бы еще острее.

О чем спорить? Шед прав: он всего лишь деревенский олух… и писец весьма заурядный. Но почему Нефер, единственный его друг, не помог ему обзавестись нужными знаниями? И на какое такое продвижение намекал Шед? Панеб решил расспросить Ясну.

Бредя по главной улице, он повстречал двоих рисовальщиков: Унеш Шакал и Гау Точный направлялись в Долину цариц. Панеб с трудом выдавил из себя приветствие в ответ на насмешливые взгляды мастеровых.

Дверь дома Ясны и Нефера оказалась запертой.

Панеб постучал.

— Ясна! Можно войти?

— Подожди чуть-чуть, — попросила хозяйка.

Странное дело… Неужто и она, всегда такая приветливая, тоже презирает его и не хочет с ним водиться, как тот художник? Но он не успел еще глубже погрузиться в свои черные думы, потому что дверь наконец распахнулась.

— Нефер вернулся?

— Еще нет.

— Я хотел его видеть.

— Работает он. На стройке.

— Ну почему он встал на добрую дорожку, а я нет? Ты знаешь? Должна знать!

— Заходи. У меня работа, но я уже заканчиваю.

Панеб вошел и в изумлении уставился на третьего рисовальщика селения. Паи Доброхлеб, кругленький человечек с веселым личиком и пухлыми щеками, держал свой правый забинтованный кулак на отлете.

— Вот, связки слегка растянул, — объяснил Паи. — Но Ясна помогла, и, думаю, безделье мое больше чем на пару дней не затянется.

Молодая женщина проверила, не слишком ли тугой получилась перевязка.

— Первое время, Паи, полный покой. Никаких волнений. И тогда осложнений не будет.

Панеб тем временем оглядывал комнату свежим взглядом, словно бы видел ее впервые: замысловатая статуэтка в углу, изображение предка на одном алтаре, другой утопает в цветах… Нефер уж точно знал, как сделать из своего жилища святилище.