Читать книгу - "Русский Гамлет. Трагическая история Павла I - Михаил Вострышев"

Во многом благодаря своему попечителю Московский университет с начала XIX века встал в один ряд с крупнейшими европейскими учебными заведениями.

Мальчик Миша вместе со своим отцом в 1768 году переехал из Оренбурга в Москву и был отдан в университетскую гимназию. Потом он года три проучился в Московском университете, откуда ушел, вступив на военную службу в Измайловский полк. Служба в гвардии оставляла много свободного времени, и он дружеским попойкам с однополчанами предпочитал слушать математику у Эйлера, физику у Крафта, читать книги на русском, латинском, греческом, французском, итальянском, немецком и английском языках. С детских лет Муравьев увлекся поэзией и уже с одиннадцати лет переводил на русский язык французские стихи. В четырнадцать лет начал сочинять свои. Муравьева в современных научных трудах называют родоначальником русского сентиментализма в поэзии. Его стихи хвалили современники и ближайшие потомки, но ныне вряд ли кто-нибудь, кроме въедливых литературоведов, откроет его книги.

Прославился среди современников Муравьев и тем, что несколько лет был воспитателем будущего императора Александра I и его брата Константина. Особые услуги он оказал Н. М. Карамзину, выхлопотав ему в 1803 году звание придворного историографа, что позволило писателю оставить журнальную деятельность в «Вестнике Европы» и всецело отдаться «Истории государства Российского».

Но более всего славен Муравьев своими трудами на благо Московского учебного округа. Городские учебные заведения и, в первую очередь, университет приобрели в нем просвещенного и деятельного начальника, притом с обширными связями при императорском дворе.

«Из любви к месту образования принял он в нежное попечение свое университет Московский, — вспоминал Н.Ф. Кошанский, — и щедроты монаршие полились на него рекою. Вдруг явились в нем новые полезные заведения, профессора чужих стран распространили различные отрасли наук и искусств изящных. Каждый профессор, каждый питомец чувствовал благотворное действие нежных его попечений, ибо он знал цену истинных питомцев просвещения и сам был любимцем муз и граций».

«Муравьев как человек государственный, как попечитель, — говорил в своей речи в Обществе любителей российской словесности поэт К.Н. Батюшков, — принимал живейшее участие в успехах университета, которому в молодости был обязан своим образованием… Ученость обширную, утвержденную на прочном основании, на знании языков древних, редкое искусство писать он умел соединить с искреннею кротостью, со снисходительностью, великому уму и добрейшему сердцу свойственною. Казалось, в его виде посетил землю один из гениев, из сих светильников философии, которые некогда рождались под счастливым небом Аттики для разлития практической и умозрительной мудрости, для утешения и назидания человечества красноречивым словом и красноречивейшим примером».

Муравьев умело добывал дополнительные денежные средства для расширения научной деятельности университета, способствовал созданию при нем ученых обществ, содействовал появлению устава 1804 года, по которому Московский университет получил множество привилегий.

Почему столь рьяно этот вельможа занимался насаждением просвещения в России? Да потому, что был влюблен в него и был одним из самых образованных людей своего времени. Карамзин в предисловии к посмертному изданию сочинений Муравьева так характеризовал его: «Говорить ли о редких знаниях покойного? Все главные произведения разума человеческого, древние и новые языки, науки исторические, умозрительные и естественные были ему известны. В последние годы жизни, пользуясь справедливою доверенностью монарха, им обожаемого, будучи обременен делами по государственной службе, он не оставлял без внимания ни одной хорошей книги, выходившей в свет на каком-нибудь языке европейском».