Читать книгу - "Девятьсот часов неба. Неизвестная история дирижабля «СССР-В6» - Алексей Белокрыс"

Будучи ещё совсем молодым пилотом-дирижаблистом, Гудованцев в обычной служебной автобиографии уделил добрых полстраницы происхождению своей фамилии, что не слишком характерно для таких документов. По-видимому, собственная родословная вызывала у него неподдельный интерес.

Родом будущий командир Эскадры дирижаблей был с маленькой сибирской железнодорожной станции, прилепившейся к Транссибу на краю Барабинской степи. В 1928 году он поступил в Омский индустриальный техникум, а оттуда по линии Осоавиахима был командирован в московское Высшее аэромеханическое училище. Вместе с другими студентами строил в кунцевском овраге «Комсомольскую правду», летал на ней, а после института пошёл на Дирижаблестрой.

В конце 1935 года получил орден Красной Звезды за героизм, став первым и последним дирижаблистом-орденоносцем. На аэродроме в Сталино (Донецке), куда он прилетел на «СССР-В2» в качестве командира, дирижабль налетевшим шквалом сорвало с привязи. Гудованцев успел ухватиться за уносящийся в небо канат, рискуя жизнью, добрался до кабины и влез в неё, после чего завёл моторы, взял полёт под контроль и после нескольких часов скитаний в грозовом небе посадил корабль.

Говорили, будто в Эскадре долго думали, представить его к награде или отдать под суд за то, что ушёл из кабины, оставив дирижабль без командира на хлипких штопорных якорях. Решили наградить, но в той истории было что-то неясное. Один обиженный член экипажа позже жаловался в инстанции, утверждая, что ни в какую кабину никто не влезал и вообще всё было не так. Другой написал какой-то едкий памфлет. Но это всё, возможно, от зависти или от обиды: Гудованцев бывал нервным, не слишком легко сближался с людьми, мог кого-то задеть.

И было отчего нервничать, бояться за репутацию: когда умер отец, на его попечении оказалось шестеро младших братьев и сестёр с матерью-инвалидом. Хорошая должность и полётные надбавки нужны были инженеру-пилоту Гудованцеву не из одного только честолюбия, но и чтобы содержать семью. За работу он держался крепко, за что и получал в секретных политдонесениях характеристику: «толковый работник, но высокомерный, самолюбивый и карьерист, готовый «на всё» в целях личной славы и денег»^[172].

В июле 1936 года его назначили командиром нового корабля «СССР-В8», на чём возможности роста в Эскадре закончились: это был корабль второй величины, а первым и лучшим дирижаблем «СССР-В6» с самого начала командовал Паньков. Все понимали, что новые корабли появятся ещё не скоро, если их вообще смогут построить такими темпами.

Кажется, тогда Гудованцев принял для себя решение – идти вверх и вперёд. В декабре 1936 года постановлением Совнаркома его ввели в состав Совета при начальнике ГУГВФ. В этом совещательном органе заседали герои Советского Союза – Водопьянов, Молоков, Леваневский, Чкалов, Громов, практически все ведущие пилоты, сам Ткачёв и его заместители, начальники территориальных подразделений Аэрофлота, словом, весь цвет гражданской авиации. От Управления воздухоплавания в него вошли только трое: начальник Гроза, парторг Эскадры Потеряйло и Гудованцев. Не командир Эскадры, не Паньков или Кулик, а именно он получил возможность здороваться за руку со знаменитыми лётчиками, беседовать с Ткачёвым и начальником Политуправления Троянкером, выступать в прениях и с докладами.

На первом же заседании Совета в январе 1937 года Гудованцев взял слово. Говорил хорошо, и было видно, что он глубоко понимает все стороны работы Эскадры, а не один только свой корабль, мыслит критически. Ещё в молодости, в Омске, он начал писать злободневные заметки в газету, в МАИ был корреспондентом студенческой многотиражки и словом владел неплохо. Вежливо, но твёрдо спорил с Ткачёвым, когда тот во время выступления перебивал его и подшучивал, а свою речь закончил призывом: «Я считаю, что необходимо командованию Аэрофлота больше обращать внимания на эскадру»^[173]. После того заседания остался групповой снимок на память: один из сидящих – Гудованцев, у него за спиной демократично стоит Ткачёв.

Через две недели выступление в сжатом виде вышло в «Авиационной газете» – главном рупоре Аэрофлота, правда, с несколько другой концовкой, как будто с намёком: Эскадре «не хватает лишь одного – большевистского руководства» [19]. В апреле имя Гудованцева снова появилось в печати: молодой перспективный пилот дал интервью, вскрывая недостатки в работе Эскадры [53]. А в июле, после перелёта Чкалова в Америку, «Правда» опубликовала подборку поздравлений – одно из них, от имени воздухоплавателей, озвучил он же [17]. Возможность выступить по такому поводу в главной газете страны была знаком особого доверия.

Наконец в карьере энергичного орденоносца произошла подвижка: с 1 сентября 1937 года Ткачёв назначил его исполняющим обязанности командира Эскадры. А уже через две недели новоиспечённый комэск обрушился на своего шефа с открытым критическим письмом в газете. Рассказав о многочисленных безобразиях в Эскадре, он перешёл в атаку на Ткачёва лично: