Читать книгу - "Мистика русского православия - Роман Багдасаров"

Когда вместо того, чтобы вдумываться в смысл речей святого, впадают по его поводу в экзальтацию, на сцене появляется противный сумасшедший, и отдельные фразы всё-таки начинают долетать. Но когда привыкают к безумцам — единственный способ достучаться — заявить, что ты — «нечистая сила».

Нужда в маске отпадает лишь в периоды социальных и природных катаклизмов. Тогда люди поневоле просыпаются, а юродивые реализуют в основном свою вторую, пророческую, миссию. «Хорошо было блажить при Николае, а поди поблажи при советской власти!» — жаловалась Мария Дивеевская. И несмотря ни на что — блажили! Юродство в России выжило не только на периферии, но и в больших городах.

Обнажилась даже некая тайная структура, объединяющая наиболее могущественных «слуг Божиих» между собой. Так, Мария Матукасова неоднократно повторяла, что она — «восьмая», упоминая, что ближайшая к ней в цепи — любимая православными питерцами Любушка. Живя в Самаре, Мария Ивановна однажды попросила своих опекунов собрать все кондитерские припасы, сложила их на поднос и вынесла на улицу. «Мало. Надо сорок булок!» — убеждённо произнесла она. Скупив в ближайшей булочной весь хлеб, её почитатели чуть было не посеяли панику среди населения. Когда булки были доставлены, матушка принялась раздавать их прохожим:

— Панихиду петь будем! — поясняла она.

— Кого поминаем-то?

— Старуха упала… — отвечала Мария Ивановна.

Утром по телефону сообщили, что в Вышнем Волочке преставилась Любушка-блаженная¹¹². «Две упали, одна я осталась», — произнесла Мария, когда скончалась другая юродивая — схимонахиния Сепфора.

_265

Конечно, истинные юродивые (ведь были и существуют тысячи лжеюродивых!) — это те, кто ощущает личную потребность в духовной и физической помощи человечеству. Только в отличие от благотворительных фондов, они всегда помнят, что корни несчастий — в самих людях, и единственное верное средство исцелить их — обратить внимание на самих себя, на своё тело, убеждения, чувства, заставить оценить их по новой шкале ценностей.

Выход за — производился не только по линии отрицания, но и расширения. Изумительный пример этого — дар полилога, мысленной беседы одновременно с группой участников. Разговаривая с несколькими пришедшими к ней за советом, Мария Матукасова несла на первый слух явную чушь. Однако те, кто, затаив дыхание, ей внимали, не думали притворяться: каждый улавливал из этой многосторонней коммуникации нечто своё, известное и понятное только ему одному. Представьте заархивированный текстовый файл — это ближайшая аналогия.

А вот как выглядит диалог на юродском «фортране»: «Две русские женщины словно бы говорили на каком-то особом, только им двоим и известном наречии. Понимали друг друга они с полуслова, “проглатывая” при этом слова и целые предложения. Это был язык избранных», — свидетельствует очевидец.

Можно ещё долго разбирать «технологию» и результаты мудрёного учения. Рассказать, например, о тонких, необратимых последствиях, вызванных юродской практикой, которые сказываются не только на «душе», но и на физическом организме, что (не всегда, к счастью) препятствует воздействию на него даже сильнодействующих медицинских препаратов. Напомнить о том, что существовало «естественное» юродство, когда умственно неполноценный, вместо того, чтобы прыгать через собственную голову и адаптироваться к обществу, имел возможность остаться за его бортом, но традиционное общество предлагало ему соответствующую нишу, где блаженный мог даже развить некоторые духовные способности…

Но что-то меня удерживает. Истолкованное юродство перестаёт им быть, не принося пользы ни самому «похабу» (как ещё называли юродивых), ни окружающим.

Пусть на свете останется хоть кто-нибудь блаженный.

266 _

РОСКОШЬ ПРАВОСЛАВИЯ Качество жизни в Древней Руси

Часто приходится слышать, что религия протестантизма ориентирует человека на бизнес-активность и благосостояние, в то время как православие противопоставляет богатство и святость, рассматривая их как взаимоисключающие ценности, и заставляет относиться к быту как к бездуховной суете. Вот почему Россия якобы была и остаётся страной бедняков, а в странах Запада накопился капитал, ставший основой их благосостояния.

Что сказать по данному поводу? Благословясь, приступим.

Православие и избыток

Самой богатой и комфортабельной для жизни страной мира в течение целого тысячелетия был Восточный Рим, или Византия, как его окрестили французы. И стала она такой не вопреки, а благодаря православию. Ромейская империя не просто ограждала весь цивилизованный мир от полчищ кочевников, но неуклонно повышала качество жизни своих граждан. В то время как европейцы Запада влачили полуварварское существование, на православном Востоке возводилась Айя-София и составлялся Кодекс Юстиниана, централизованно открывались лечебницы и принимал абитуриентов Магнаврийский университет. Богатство византийских городов продолжало поражать даже в состоянии их запустения и воспето арабами в сказаниях «Тысячи и одной ночи». Без византийского искусства, философии, механики никогда не начались бы эпохи Ренессанса, Просвещения и научно-технического прогресса.

Секрет действительно в православном мировоззрении, которое предполагает за Богом и всем тем, что служит проводником Его влияния, качество благодати, которому в светском лексиконе соответствует понятие избытка. Избыток справедливости — милосердие и долготерпение, избыток порядка — божественное вездеприсутствие. В протестантстве, невзирая на всю мнимую свободу, принцип избытка (благодати) стоит далеко не на первом месте, уступая регламентации,

— 267

жёсткой причинно-следственной связи. Ведь избыток средств даётся тому, кто внутренне к ним не привязан, следовательно, может распоряжаться ими разумно в высшей степени. Именно поэтому культура Византии постоянно порождала новые смыслы бытия (антропоцентризм, синтез противоположностей, иконичность), в то время как западноевропейская мысль лишь регенерировала античные смыслы или перелицовывала их.

На предметном уровне избыточность порождает роскошь. Роскошь повседневного уклада — своеобразное (наряду с другими — вероисповеданием, политическими задачами) доказательство преемства между православными империями — Византией и Россией. Конечно, роскошь можно было отыскать и на Востоке и в Западной Европе, но всегда как атрибут ограниченного класса людей. В России XV–XVII веков иностранцам бросалась в глаза тотальная избыточность жизни, для самих русских незаметная.