Читать книгу - "Харун Ар-Рашид и времена "Тысячи и одной ночи" - Андре Кло"

Но важнее всего было то, что на западе Ирана, в Гундешапуре, при содействии сасанидского царя Хосрова I начался процесс перевода древнегреческих трудов. Будучи заклятым врагом василевса, но большим ценителем культуры, наследницей которой являлась Византия, он приютил последних философов-неоплатоников после того, как в 529 г. по приказу Юстиниана была закрыта афинская школа. Хосров хотел создать в Гундешапуре академию, вроде той, что составила славу Александрии. В этом чрезвычайно активном интеллектуальном центре, где господствовала греческая культура, шло изучение логики, медицины, математики, астрономии (там имелась обсерватория). Предпочтение было отдано древнесирийскому, а не персидскому языку, и именно на него были переведены труды Галена, большая часть Гиппократа, логика Аристотеля, трактат Порфирия, труды по астрономии, математике и агрономии. Среди переводчиков, чьи имена дошли до наших дней, упомянем о мо-нофизитском епископе Георгии, переводчике Аристотелева «Органона, и другом епископе, по имени Север, который перевел «Аналитики» и которому приписывается распространение в Иране цифр, называемых «арабскими», но на самом деле происходящих из Индии. Учителя и врачи из Гундешапура, находившегося недалеко от Месопотамии, испытывали естественное тяготение к Багдаду, ко всем наградам и почестям, которыми их могли осыпать халифы. Джибрил, врач Харуна, был внуком одного из самых просвещенных врачей своего времени, Ибн Бахтьяшу, который учился в Гундешапуре.

Существовали и другие каналы, по которым в Багдад перетекали познания, впоследствии ставшие неотъемлемой частью арабо-мусульманской культуры. Их источниками были Антиохия, Харран (в Сирии), гностический центр, где по-прежнему продолжало свое существование вавилонское язычество, основанное на изучении неба; север Индии и, главное, Бактрия. Со времен завоеваний Александра все эти регионы несли на себе отпечаток греческой мысли. Благодаря влиянию аристотелизма важное место там занимали естественные науки и медицина, а также астрономия и математика. Однако они также испытали воздействие неоплатонизма и сильно эллинизированного христианства. Именно эти течения иностранной, но, в основном, греческой мысли легли в основу того, что стало называться фальсафа и дало начало интеллектуальному расцвету арабо-мусульманского мира.

Золотой век арабской науки

Именно теперь, вследствие обращения арабского мира к эллинистическому Средиземноморью, начались масштабная переводческая деятельность и составление комментариев к произведениям античности. Аббасиды повернулись лицом к интеллектуальным и духовным горизонтам завоеванных стран, которыми пренебрегли Омейяды. Определяющую роль в рождении этой новой культуры сыграла несторианская школа Гундешапура. В значительной степени не менее важным фактором стала поддержка государства^[136]. Харун ар-Рашид поощрял ученых и переводчиков. Он направил в Византию посольство на поиски греческих рукописей, чтобы затем перевести их на арабский и сирийский. На этом пути его направлял Джафар Бармакид, который был чрезвычайно образованным человеком. Его отец Яхья приглашал врачей и философов из Индии и оказывал личное покровительство всем, кто способствовали развитию науки. Мамун^[137], в свою очередь, отправил в Константинополь послов, поручив им привезти труды Аристотеля. Помимо поощрения поэтов сановники и придворные покровительствовали переводчикам и толкователям.

Арабы считали астрологию благороднейшей из наук, так как она имела отношение к таким требованиям культа, как ориентация на Мекку, соблюдение определенного времени молитвы и месяца рамадан, и т. д. Под влиянием выходцев из Хорасана и, в частности, Бармакидов первыми на арабский были переведены труды, связанные с астрономией и математикой. Сасаниды оказывали большое содействие составлению работ по астрономии, которому способствовал и научный вклад, внесенный индийцами, достигшими значительных успехов в этой области. В Мерве с древних времен действовала обсерватория. После завоевания этой провинции исследования продолжались сначала на месте, а затем в Багдаде. В правление Харуна, или даже несколько раньше, начался процесс перевода индийского астрономического трактата V в. под названием «Сиддхарта». Этот перевод повлек за собой появление на арабском языке «Начал» Евклида и «Альмагеста» Птолемея, вероятно, по инициативе самого Харуна (он якобы заметил, что его астрономы не в состоянии понять суть индийского трактата по причине недостаточного знания геометрии). В тот же период на основе индийских и персидских трудов были составлены таблицы движения планет, некоторые из которых принадлежали главному библиотекарю Харуна Фадлу ибн Навбакту. Мамун, чрезвычайно интересовавшийся астрономией и астрологией, «наукой о велениях законов», тоже приказал своим ученым составить новые астрономические таблицы и определить градусную меру дуги меридиана, чтобы более точно рассчитать окружность земли. Однако отныне арабские астрономы черпали вдохновение у греков. То же самое произошло и в математике.

Что касается медицины, то был осуществлен перевод «Pandectae medicinae», греческой энциклопедии Аарона Александрийского. Врач Харуна Джибрил работал над «Kunnash». Это произведение, написанное на сирийском языке и опиравшееся на работы Галена, Гиппократа и Павла Эгинского, еще долгое время пользовалось авторитетом. Аййюб из Эдессы также перевел на сирийский труды Галена и Симона Тайбутского. Али Сахл ал-Табрай, сын переводчика «Альмагеста», в свою очередь, составил обширный труд по медицине под названием «Рай мудрости». В области архитектуры можно упомянуть о переводе << Vindonios Anatolios», выполненном по приказу Харуна ар-Рашида.

Среди научных переводчиков можно вспомнить о современнике Харуна Хунайне ибн Исхаке. Его дело продолжили его сын Якуб и племянник Хубайс, обращенные в ислам несториане. Арабская наука обязана им многочисленными переложениями греческих авторов — Аристотеля, Евклида, Галена, Птолемея и других. Наконец, упомянем о троих сыновьях Мусы ибн Шакира, бывшего разбойника с большой дороги, который стал шефом халифской полиции. Один из них обладал талантом астронома, другой прекрасно разбирался в механике, а третий — в геометрии. Они оставили после себя трактат, который впоследствии был переведен на латынь («Liber trium fratrum de geometria»). Владея огромным богатством, они основали собственную переводческую и научную школу переводчиков.

Многие другие работы были переведены с греческого языка на сирийский, который продолжал использоваться, пока действовала школа в Гундешапуре, то есть до конца VIII в. Однако все чаще греческие и сирийские произведения стали переводить на арабский. Арабский сделался языком всех образованных людей Среднего Востока, хотя евреи продолжали писать свои работы на иврите, иранцы — на персидском, а христиане — на сирийском. Постепенно ученые переводчики перестали довольствоваться одним переводом произведений античных авторов: они их редактировали, уточняли, исправляли ошибки в расчетах, а иногда вставали на противоположные позиции. Критики не избежал даже Аристотель: «К огорчению большинства людей, они питают к идеям Аристотеля чрезмерное почтение. Они приняли его мнения как безупречные истины, даже зная, что он всего лишь высказал свои теории, приложив для этого все свои способности, и никогда не заявлял, что состоит под покровительством Бога или свободен от ошибок»^[138].