Читать книгу - "Екатерина Медичи. Итальянская волчица на французском троне - Леони Фрида"

В наставлении, составленном для сына, королева-мать отметила четыре пункта, которые считала наиболее существенными для успешного правления. Король должен быть предводителем, центральной фигурой всего происходящего при дворе. Ключ к гармонии и удержанию руки на пульсе состоит в «восстановлении истинной функции двора». Он должен стать средоточием всей французской жизни, где все будет вращаться вокруг фигуры короля. Екатерина подчеркнула важность повседневной жизни, за которой король сам должен следить. Здесь приоритет отдается публичным событиям и делам, «ожидания» дворян должны удовлетворяться. Она также особым образом подчеркнула, что продажность придворных служащих должна искореняться быстро и тщательно. Служащие часто оставляют неотложные дела без внимания неделями и даже месяцами, отчего создается впечатление, будто королю ни до кого нет дела. Она настаивала, чтобы Карл лично был доступен для каждого, кто придет с жалобами: «Позаботьтесь о том, чтобы говорить с ними, когда бы они ни появились в ваших покоях. Я видела, как это происходило в дни вашего деда и вашего отца, и, когда просители заканчивали говорить о делах, их поощряли перейти к разговору о семьях и личных заботах».

Екатерина советовала сыну быть в курсе всех вопросов, связанных с протекцией тем или иным дворянам. Если он будет пристально следить за всем, что касается освобождающихся должностей, вакансий и всего, что можно даровать, то сможет контролировать не только двор, но и провинции, искореняя лихоимство, вредящее монархии, и одновременно завоевывая преданность подданных. Здесь она рассказывает, что Людовик XII повсюду возил с собой список вакантных должностей, а Франциск I платил ключевым деятелям провинций за то, что те снабжали его сведениями об исполнении должностных обязанностей. Провинциальные гарнизоны, важность которых Франциск постоянно подчеркивал, служили не только для защиты территории, но также для того, чтобы «местные магнаты могли развеяться в этих рыцарских заведениях, избавляясь от излишков «боевого духа» без вредных последствий для государства. Мать также указывает Карлу на важность «заботы о купцах и городской буржуазии». Это политическое завещание не касается многих существенных сторон, на которые необходимо обратить внимание мудрому правителю, таких, например, как финансовые советы или военные дела, но считается, что оригинал документа состоял из двух частей, из которых сохранилась лишь одна.

Екатерина разумно связывала ратификацию Амбуазского мирного договора с объявлением совершеннолетия короля. Это весьма расстроило ультракатолическую партию, которая никак не могла унять свой пыл. Почти сразу же после совершеннолетия Карл столкнулся с требованиями клана Гизов о суде над убийцей герцога. Пытаясь добиться своего, они устроили драматический выход при дворе, одетые в глубокий траур. В январе 1564 года король, с необычной для подростка прозорливостью, сделал официальное заявление о том, что дело будет отложено на три года в интересах мира. В настоящее же время ни одна из партий не должна заниматься личной местью. По всей вероятности, автор этого мудрого решения — Екатерина, однако она выказывала благоговение перед зрелостью сына, называя его «новым Соломоном» и говоря: «…король, мой сын, по своей воле и без чьего-либо давления издал декрет, столь благотворный, что весь совет заявил: сам Господь глаголет его устами». Хотя, конечно же, ничего не изменилось, и нападения сторон друг на друга продолжались. Одни из самых храбрых и преданных офицеров Екатерины, капитан Шори, был убит толпой гугенотов в Париже, но королева-мать решила не преследовать убийц из страха расшевелить осиное гнездо. Есть сведения, что на саму Екатерину тоже делались покушения, и уж точно были две попытки убить д'Андело, брата Колиньи, причем следы вели к герцогу д'Омалю, брату покойного герцога де Гиза. Д'Андело удалось чудом ускользнуть от убийц.

Как ни надеялась Екатерина, что Карл с годами сумеет вызвать большее повиновение, но его анемичные черты лица, тщедушное тело и уродливое родимое пятно между носом и верхней губой не придавали королю и доли того величия, коим отличались его отец и дед. Позже юноша отрастит усы, которые скроют родимое пятно, но все равно останется известен под прозвищем «король-сопляк». Венецианский посол Джованни Мичель описывал мальчика более снисходительно: «восхитительный ребенок, с прекрасными глазами, грациозными движениями, хотя и некрепкого сложения. Он предпочитает физические упражнения, непосильные для его здоровья, и страдает от одышки». Екатерина предпринимала отчаянные попытки сделать из Карла настоящего короля, уж она-то отлично разбиралась, за счет чего достигается величие. Хотя исходный материал вряд ли обнадеживал, тем не менее Екатерина двигалась к цели весьма решительно. Карл «ел и пил весьма скупо». В мире позднего Ренессанса идеальным считался тип мужчины физически сильного, жадного до жизненных удовольствий, обладающего неистощимым аппетитом по части выпивки, еды и прекрасного пола. На этом фоне умеренность Карла могла рассматриваться как черта, недостойная настоящего мужчины. Он выказывал мало интереса к балам, придворным развлечениям и женщинам, хотя в боевых искусствах зарекомендовал себя с лучшей стороны. И, конечно же, как истинный Валуа, обожал любые виды охоты.

Подобно своему умершему брату, Франциску II, Карл мог до самозабвения отдаться безумной погоне за зверем. Несмотря на хрупкость и слабое здоровье, он не щадил себя. Очевидцы отмечали, что порой он начинал задыхаться, а с годами приступы проходили все тяжелее, отчего несчастный юноша приходил в бешенство, граничащее с безумием. Порой ярость Карла бывала столь сильной, что придворные боялись за свою жизнь. В дальнейшем хвори и недуги, постоянно преследующие короля, доведут его до настоящего умопомешательства, но и в тринадцатилетнем возрасте, еще оставаясь добрым и великодушным мальчиком, он страдал порой от неудержимых гневных вспышек. Карл обожал преследовать зверя, но также выказывал не совсем нормальный интерес к убийству дичи, которое возбуждало его и притягивало. Порой он своими руками свежевал окровавленную добычу. Эти жутковатые склонности сочетались в юном короле с поэтическим даром — под настроение он писал действительно прекрасные стихи. А еще Карл любил музыку и отлично играл на рожке.

Екатерина, желая привить детям любовь к искусству, присущую их деду Франциску I и предкам по линии Медичи, учила их живописи, рисунку, стихосложению и резьбе по дереву. Юный король выказывал недюжинный талант в этих областях. Два его произведения были адресованы Пьеру де Ронсару, великому французскому поэту, и были опубликованы в книге избранных произведений последнего^[43]. Екатерина озаботилась дать детям образование, достойное королей, под наблюдением самых ученых людей своего времени. Жак Амио, известный переводчик Плутарха, следил за интеллектуальным развитием детей. Среди прочих предметов, они изучали латынь, греческий, историю и бегло говорили по-итальянски. Карл выказывал глубокое сыновнее почтение и привязанность к матери, несмотря на то что она явно предпочитала младшего сына, Эдуарда-Александра, и между братьями возникло соперничество и ревность.