Читать книгу - "Исследование истории. Том I - Арнольд Тойнби"

Эти первоначальные казаки представляли собой полумонашеское военное братство, имевшее сходство с эллинским братством спартанцев и с рыцарскими орденами крестоносцев. В своих методах ведения непрекращающейся войны с кочевниками они осознавали, что если цивилизация хочет вести успешную войну против варваров, то она должна будет бороться с ними иным оружием и иными средствами, чем их собственные. Точно так же, как современные западные создатели-империи подавили своих примитивных противников, выставляя против них превосходящие средства промышленности, казаки подавляли кочевников, используя превосходящие средства земледелия. И так же, как современное западное полководческое искусство ослабило кочевников в военном отношении на их же собственной почве, превзойдя их мобильность при помощи таких средств, как железные дороги, автомобили и аэропланы, казаки по-своему добились того же самого, используя реки, одну из природных особенностей степи, которая была неподконтрольна кочевникам и обратилась не в их пользу, но против них. Для кочевнических наездников реки были труднопреодолимы и бесполезны для перевозки, тогда как русские крестьяне и дровосеки являлись специалистами в речной навигации. Следовательно, казаки, хотя и научились соперничать со своими кочевническими противниками в искусстве верховой езды, не забыли и о своих судоходных навыках, и именно на ладье, а не верхом на коне, они в конце концов завоевали владычество над Евразией. Они перешли с Днепра на Дон, а с Дона — на Волгу. Оттуда в 1586 г. они пересекли водораздел между бассейнами Волги и Оби, и к 1638 г. освоение сибирских водных путей привело их к берегам Тихого океана у Охотского моря.

В том же столетии, когда казаки подобным образом ознаменовали свою победоносную реакцию на давление кочевников на юго-востоке, основным объектом внешнего давления и основным центром сосредоточения русской жизненной энергии стала другая граница. В XVII столетии христианской эры Россия впервые в своей истории испытала громадное давление западного мира. Польская армия занимала Москву в течение двух лет (1610-1612), а вскоре после этого Швеция в правление короля Густава Адольфа отрезала Россию от Балтийского моря, став хозяйкой всего восточного побережья Балтики от Финляндии до северной границы Польши, которая проходила в то время в нескольких милях от Риги. Но едва столетие закончилось, как Петр Великий ответил на это западное давление основанием Петербурга в 1703 г. на территории, отвоеванной у шведов, и поднятием на западный манер русского военно-морского флага на балтийских водах.

* * *

Западный мир против континентальных варваров

Когда мы переходим к истории западной цивилизации, то обнаруживаем (и это совсем неудивительно), что с самого начала наиболее сильное внешнее давление оказывали на ее восточную, или сухопутную, границу варвары Центральной Европы. Эту границу не только победоносно защищали, но и постоянно отодвигали, пока наконец варвары совсем не исчезли со сцены. После этого западная цивилизация оказалась в соприкосновении уже не с варварами, но с конкурирующими цивилизациями. Сейчас мы займемся поиском примеров стимулирующего воздействия давлений, оказываемых на границу, лишь в течение первой части данного периода истории.

В первой фазе западной истории стимулирующее воздействие давления континентальных варваров заявило о себе в появлении новой социальной структуры — в полуварварском княжестве франков. Режим Меровингов, в котором впервые нашло воплощение франкское княжество, был обращен лицом к римскому прошлому. Однако сменивший его Каролингский режим смотрел в будущее, ибо, хотя он и пытался вызвать, между прочим, призрак Римской империи, этот призрак вызывался (в духе возгласа «Debout les morts!»^[270]) лишь для того, чтобы помочь живым в выполнении их задач. В какой же из частей франкских владений совершилась эта замена упадочных и faineant^[271] Меровингов^[272] полными жизненной энергии, предприимчивыми Каролингами? Это произошло не во внутренней части, а на границе. Не в Нейстрии^[273] (приблизительно эквивалентной Северной Франции), на почве, удобренной древнеримской культурой и укрытой от варварских набегов, но в Австразии (Рейнской области), на территории, которая защищала римскую границу и подвергалась постоянным нападениям саксов из североевропейских лесов и аваров^[274] из Евразийской степи. Масштаб стимула, полученного от этого внешнего давления, виден в достижениях Карла Великого — в его восемнадцати саксонских кампаниях, истреблении аваров и «Каролингском возрождении»^[275], явившемся одной из первых манифестаций культурной и интеллектуальной энергии западного мира.

За этой австразийской реакцией на стимул давления последовал рецидив. Соответственно мы обнаруживаем, что последовала саксонская реакция, достигшая своего апогея менее чем через два столетия в правление Оттона I^[276]. Прочным достижением Карла Великого явилось включение владений саксонских варваров в западно-христианский мир. Однако самим своим успехом он подготовил путь для перемещения границы, а вместе с тем и перехода стимула от победоносной Австразии к завоеванной Саксонии. Во времена Оттона тот же самый стимул пробудил в Саксонии ответную реакцию, подобную той, что была вызвана им во времена Карла Великого в Австразии. Оттон разбил вендов точно так же, как Карл Великий — саксов, и впоследствии границы западно-христианского мира были постепенно отодвинуты еще далее на восток.