Читать книгу - ""Шпионы Ватикана..." О трагическом пути священников-миссионеров. Воспоминания Пьетро Леони, обзор материалов следственных дел - Пьетро Леони"

На широте Воркуты (выше 67-й параллели) зима приходит рано: в начале сентября — первые заморозки и первый снег; к октябрю зима постепенно вступает в свои права, а во второй половине октября мороз окончательно сковывает землю и реки. Зима держится до конца мая; еще в начале июня два хозяина Воркуты — мороз и снег — дают о себе знать и, наконец, понемногу уступают права июльскому и августовскому теплу. Старожилы говорили мне, что заморозки могут ударить и в июле-августе, но мне за семь с половиной лет такого видеть не пришлось. Одним словом, Воркута — это, как говорят в тех краях, счастливая планета: двенадцать месяцев зима, остальные лето.

В шутке про здешнее лето много правды; на самом деле бесконечная зима сменяется подобием весны-осени, а не летом. О подобии весны можно говорить потому, что появляется какая- то травка, на деревцах распускаются листочки, расцветают полевые цветы, порхают и поют немногие птички. О подобии осени можно говорить потому, что вызревают мелкие семена нескольких растений, но, конечно, не плоды, кроме высаживаемой мелкой и безвкусной редиски. Еще между бараками сеют овес, но только на фураж: морозы ударяют, когда овес только начинает идти в колос, так что его скашивают до вызревания.

В этом климате, который хуже сибирского, потому что постоянно дуют ветры, тысячи и тысячи человек работают под открытым небом. Множество подразделений, работающих на поверхности, страдают от сурового климата, который сказывается даже на тех, кто работает в бараках, — из-за недостатка кислорода и сильных перепадов давления, особенно вредных для туберкулезников и сердечников. Но мы не будем говорить о тех, кто ловчит, или тех, кто имеет привилегии, — к последним, по мнению лагерников, относятся врачи и медсестры, парикмахеры и повара, счетоводы и пожарные и т. п.

Не будем пока говорить и о тех, кто выполняет тяжелую работу, работая по десять-двенадцать и более часов в день, но большую часть времени проводит в закрытом помещении: портные, сапожники, пекари, работники бани и прачечной; дневальные разного рода, рабочие и механики электромастерской, литейно-прокатного цеха, кузнецы, плотники, маляры и т. д. Не будем говорить и о том, как трудятся рабочие цементного производства: на открытом воздухе у них тяжелейшие условия работы, а в помещении — крайне нездоровые из-за вдыхаемой цементной пыли. На этом производстве неподъемные нормы выработки; вечером люди возвращаются в барак обессиленные, ночью укрываются одеждой, вымазанной цементом. Не хочу также докучать читателю и рассказом о том, как ассенизаторы кирками долбят замерзшие экскременты и вывозят их в тундру.

Расскажу лучше об одном дне на открытом воздухе тех подразделений, которым особенно достается от «белых мух». Это, если не считать бригад, о которых я рассказывал в предыдущей главе, главным образом строители и большая часть бригад разнорабочих. Строители подразделяются на тех, кто работает на строительстве бараков в зоне, кто строит в городе, кто возводит жилые постройки при лагере и кто подчиняется Геологоразведочному управлению. Строители бараков — самые привилегированные из всех, потому что работают без конвоя и время от времени могут заходить в барак обогреться. Самые несчастные из всех — те, кто занят на городских стройках: каждый день они проходят шесть-семь километров туда и обратно и еще отрабатывают тяжелую восьмичасовую смену (летом — десятичасовую), при любой непогоде и морозе вплоть до минус 44 градусов. Строители жилья в поселке Рудник работают в таких же условиях с той разницей, что им ближе ходить, но и у них на дорогу уходит час-полтора из-за поверок при выходе из лагеря и возвращении. То же относится и к строителям Геологоразведочного управления, я с ними проработал пять месяцев во второй половине 1952 года.