Читать книгу - "Черчилль. Частная жизнь - Дмитрий Медведев"

Годы Второй мировой войны станут определяющими в карьере Черчилля и как государственного деятеля, и как спасителя нации.

«Пять лет непрерывного возбуждения», — как он их сам потом назовет. ^[491]

Полностью поглощенный спасением мира, Уинстон приостановит на время свои занятия живописью. Единственным исключением станет посещение в январе 1943 года любимой Марокканской пустыни — «Парижа Сахары», ^[492] как он любил ее величать. Во время проведения конференции в Касабланке Черчилль скажет американскому президенту:

— Вы не можете, побывав в Северной Африке, не посетить Марракеш. Давайте проведем там пару дней. Я должен быть с вами, когда вы увидите, как заходит солнце за снежные хребты Атласских гор.

Рузвельт согласится. Они пересекут пустыню на военных джипах и направятся в сторону виллы Тейлора, ^[493] принадлежащей американскому вице-консулу.

Для охраны высокопоставленных друзей будут предприняты специальные меры безопасности. На всем пути следования, составлявшем 240 километров, выставят военные патрули. Когда кортеж будет останавливаться на ланч, его станет прикрывать сверху военная авиация. Секретные службы также закодируют имена двух глав государств: «Ваш номер 1» и «Наш номер 1» или просто A1 и B1. ^[494]

Добравшись до виллы Тейлора, Уинстон заберется на крышу, туда же поднимут коляску с Президентом США. Черчилль и Рузвельт, два самых дружественных лидера Второй мировой, сидели рядом, наблюдая за величественным заходом солнца. Это был момент спокойствия и тишины среди всеобщего грохота и ужаса мировой войны.

— Это место самое красивое на нашей планете, — прошептал Уинстон. ^[495]

Вечером во время званого обеда Черчилль и Рузвельт произнесли хвалебные тосты в честь друг друга. Растроганный приемом, Уинстон немного спел. Пусть это было и не слишком музыкально, зато от чистого сердца.

На следующий день Рузвельт вернулся в Соединенные Штаты. В полдень Черчилль телеграфировал своей жене: «Мы остановились на вилле Тейлора. Погода прекрасная. Я собираюсь немного порисовать. Мой друг уехал. Все признали, что я не переоценил красоту этого места». ^[496] Забравшись на башню, Уинстон в течение длительного времени молча смотрел на Атласские горы. Затем сел за мольберт, раскрыл стол и приступил к рисованию. ^[497] Картина, написанная Черчиллем в тот день, станет единственной за все шесть лет Второй мировой. Он подарит ее Рузвельту в память об их совместном заходе солнца.

Телохранитель Черчилля инспектор Томсон вспоминал, что во время знаменитых военных переездов Уинстон часто брал с собой мольберты, холсты и краски. Однако он «редко бывал слишком оптимистичен», ^[498] чтобы обращаться к творчеству. Исключением был только конец 1943 года. После Тегеранской конференции Черчилль заболел воспалением легких и был вынужден отправиться для поправки здоровья на виллу Тейлора, вновь наслаждаясь дорогим Марракешем. Состояние Уинстона не на шутку пугало его близких. Сам же Черчилль смотрел на происходящее стоически, признаваясь своей дочери Саре:

— Если я умру, не волнуйся: война уже выиграна! ^[499]

Теперь у него было достаточно свободного времени, чтобы между совещаниями с Эйзенхауэром и Монтгомери об открытии второго фронта заняться живописью, в очередной раз зарисовав любимый пейзаж.

— Более подходящего места трудно было и найти, — вспоминал Вальтер Томсон, — вся сцена была наполнена буйством света, что всегда вдохновляло его ум. ^[500]

Однако ничего не произошло. За день до нового, 1944 года Уинстон признался Клементине: