Читать книгу - "Советский шпионаж в Европе и США. 1920-1950 годы - Дэвид Даллин"

Ежемесячный выпуск самолетов;

Обстановка с сырьем в Германии;

Расположение германских штабов;

Серийное производство самолетов в оккупированных странах;

Концентрация химического оружия в Германии;

Потери германских парашютных войск на Крите;

Диспозиция воздушных германских сил на Восточном фронте;

Потери в воздушных силах (периодические доклады);

Передвижения германских войск вдоль Днепра;

Технические данные нового «мессершмитта».

Независимо от «Красной капеллы» на советскую разведку работали некоторые другие люди, используя свои возможности и посылая сообщения в Москву. Наиболее важными из этих одиночных агентов были Ганс Куммеров и Рудольф фон Шелиа.

Ганс Генрих Куммеров, известный инженер и изобретатель, с конца 20-х годов принимал участие в движении рабочих корреспондентов, когда промышленный шпионаж в Германии был главной задачей советской разведки. Работая в немецкой авиационной и военной промышленности, он часто передавал советским агентам описания своих изобретений и патентов, особенно в области радарной техники и химического оружия. Однако Куммеров не имел рации и не мог самостоятельно передавать сообщения. До войны это делали за него официальные советские лица, а когда началась война, Москва решила прислать ему радиста. Тот был выброшен на парашюте с русского бомбардировщика над Германией и арестован при приземлении. Он выдал Куммерова и его жену. Оба они были казнены в 1943 году.

Другим важным источником информации был Рудольф фон Шелиа из министерства иностранных дел. Он держался в стороне от коммунистических и полукоммунистических группировок, не поддерживал никаких контактов с организацией Шульце-Бойзена и Харнака, чтобы обеспечить себе безопасность, если это вообще возможно для шпиона. Если бы не возникала потребность в радисте, Шелиа и его жена, Ильза Штебе, могли бы работать долгое время, может быть, даже до окончания войны. Однако летом 1941 года Гуревич получил из Москвы приказ установить в Берлине контакт с Ильзой. Он передал группе радиста — лучшего радиоспециалиста в коммунистическом подполье Берлина Курта Шульце, ветерана КПГ и, как говорили, снабдил его особым кодом для передачи сообщений Шелиа.

Как много материала передал Шелиа с этого момента, так и осталось неизвестным. «Размеры предательства Шелиа, — отмечало гестапо после его ареста, — не могут быть установлены». Похоже, что со временем пожилой дипломатический советник начал бояться и работал с неохотой. Уже не было ни советского посольства в Берлине, ни советских разведчиков, которые могли бы побудить его к деятельности. Сообщения Шелиа после июня 1941 года были неудовлетворительными. Вот почему было решено применить такие меры убеждения, которые в обычных условиях можно было бы назвать шантажом. Чтобы решить дело с Шелиа, в Берлин был послан специальный курьер. Это был Генрих Кенен, сын известного коммунистического лидера и члена рейхстага, человек, которому Москва полностью доверяла. Кенен был сброшен с парашютом. Его главным аргументом была расписка Шелиа в том, что он получил в феврале 1938 года в швейцарском банке 6 тысяч 500 долларов.

Однако ни главный штаб разведки в Москве, ни Кенен, не знали, что сообщение Гуревич 1941 года, в котором шла речь о Штебе и Шелиа, было расшифровано абвером из-за предательства радиооператора Германа Венцеля. Ильза Штебе была арестована гестапо, а в её квартире курьера ждала засада. Кенена схватили, и он оказался более сговорчивым, чем Ильза. Шелиа и Штебе предстали перед судом и были приговорены к смерти. Их обоих казнили 22 декабря 1942 г.

Вместе с разведкой «Красная капелла» вела широкую политическую работу. В нескольких учебных группах, которыми руководили Иоганн Зиг, профессор Вернер Краус, доктор Иоганн Риттмейстер, Вильгельм Гуддорф и Шульце-Бойзен с Харнаком, обсуждали вопросы войны и международные дела, говорили о неизбежности поражения нацистской Германии. Листовки, которые писали лидеры группы и размножались ее участниками, подкладывали в поезда, телефонные будки или отправляли по почте по избранным адресам. Кукхоф адресовал свои листовки «людям умственного труда и рабочим», призывая их не сражаться против России.

Иногда листовки наклеивали на стены домов в Берлине. Одна из них называлась «Нацистский рай» как бы в ответ на выставку, которая в то время проходила в Берлине и называлась «Советский рай». Другая листовка носила название «Как долго ещё?».^[230] Во всех таких пропагандистских материалах содержался призыв защищать Советский Союз. Верная иностранная политика выражалась лозунгом «Понимание — с Соединёнными Штатами, альянс — с Советским Союзом!»

С советской точки зрения одновременное занятие коммунистической пропагандой и шпионской деятельностью было крупной ошибкой берлинской группы. Это оказалось фатальным для многих десятков людей и в первую очередь для самого Шульце-Бойзена, который был совершенно непригоден ни для какого вида подпольной деятельности. Было почти чудом, что его не схватили раньше. Одетый в военную форму, с револьвером в руке, он «прикрывал» молодых людей, которые по ночам расклеивали листовки, а через несколько часов составлял сообщение в Москву о передвижении германской армии, потом шел встречать советских парашютистов и т. д.

Друг и сосед Шульце-Бойзена доктор Бушман рассказывал:

«Как-то ночью Харро вломился в нашу квартиру в состоянии крайнего возбуждения. Он только что узнал и сообщил об этом в Москву, что на британский морской конвой, идущий в Россию, готовится нападение. Шульце-Бойзен имел возможность предупредить Москву и сделал это, теперь волновался, придет ли его сообщение вовремя.

Иногда я пытался урезонить Харро, он был очень неосторожен. На вечеринках, которые устраивали в Берлине, он появлялся в военной форме и рассказывал потрясающие новости о своем министерстве, военных операциях, расстрелах военнопленных и тому подобное. Эти элегантные дамы и словоохотливые господа болтали до рассвета, не понимая, насколько опасно поддерживать с ним отношения».^[231]

Но тогда, в 1941–1942 годах, было не до того, чтобы строго соблюдать дисциплину.