Читать книгу - "Крестовые походы в Палестину (1095-1291). Аргументы для привлечения к участию - Валентин Портных"

Считалось, что за грехи человек был виноват перед Богом, но при должном «сокрушении» (contritio) получал отпущение вины (culpa) перед Богом через священника, посредством чего избегал вечного наказания в аду. При этом он должен был все равно претерпеть наказания, независимо от снятия вины.

Формально юрисдикция индульгенции распространялась лишь на эти наказания. Вместе с тем стандартная папская формулировка индульгенции всегда сопровождалась условием раскаяния «с сокрушенным сердцем», поэтому можно предположить, что, помимо освобождения от церковного покаяния и чистилищных мук, при правильном выполнении всего, что сказал папа, человеку равным образом прощалась и вина, и он первым делом освобождался от перспективы ада.

Понимая, таким образом, многофункциональность папской формулировки духовной привилегии, проповедники подчеркивали ее: она устраняет сразу и вину, и наказание.

Если с земным наказанием в виде церковного покаяния вопросов не возникает, встает вопрос, как соотносились земные наказания и наказания в чистилище. Описания взглядов деятелей XIII столетия, сделанные Ж. Ле Гоффом, показывают, что наказания, положенные человеку в чистилище, в то время считались «долгами» за прегрешения, которые человек не успел искупить земным покаянием^[714]. Более того, это четко формулируется в первом папском документе, упоминающем чистилище (1254)^[715]: папа Иннокентий IV говорит о чистилище как о месте «очищения» от сравнительно нетяжелых грехов, не отпущенных вследствие покаяния. Позже, в 1274 г., собор в Лионе постановил официально, что чистилище является «доискуплением» неискупленного земным покаянием, а те, кто подобающим образом совершили покаяние на земле, от чистилища освобождаются^[716]. Не зря поэтому анонимный автор так называемой «проповеди из Элстоу», опубликованной П. Коул, который говорит прежде всего о пенитенциарном характере крестового похода, утверждал: если не сделать покаяния, на том свете нас ждет наказание, но Бог может к нему не прибегнуть, если совершить покаяние^[717].

Рассмотрим же теперь конкретные примеры рассуждений проповедников крестовых походов об аде и чистилище.

В первой из проповедей, опубликованных К. Майером (п. 20), Жак де Витри пишет об отпущении всех грехов (remissionem cunctorum ресcatorum) сразу в плане вины и в плане наказания (quantum ad реnam et culpam)^[718]. Очень неслучайно об этом пишет именно Витри: во второй своей проповеди (см. следующий абзац) он упоминал про contritio как об условии для отпущения грехов^[719] и, стоит полагать, был в курсе, что прощение вины дается именно за него, а не за покаяние.

По тексту второй проповеди становится ясно, что Витри имел в виду в том числе и чистилищные наказания, и понимал разделение вины и наказания именно так, как это делали последователи Абеляра. Он пишет, что «сокрушенные и исповедовавшиеся» крестоносцы (crucesignati qui vere contriti et confessi ad Dei servitium accinguntur) «освобождены от нетяжких [несмертных], а также смертных грехов, освобождены полностью от наложенного на них покаяния, избавлены от наказания за грехи на этом свете и от наказания чистилища на том» (liberati a peccatis ve-nialibus simul et mortalibus, ab omni penitentia sibi iniuncta, absoluti a pena peccatorum in hoc seculo, a pena purgatorii in alio)^[720].

Примерно в такой же формулировке будет говорить затем о крестоносцах и Гвиберт де Турнэ^[721]. Оба проповедника методично уточняют: крестоносцам дается полная индульгенция, которая среди прочего включает в себя как освобождение от покаяния, так и освобождение от наказаний чистилища.

Гумберт Романский пишет, что при должном «сокрушении» крестоносцам «божественной силой прощается вина, а посредством силы ключей [папской власти] церковью ослабляется все причитающееся наказание, и они счастливы^[722]» (virtute divina culpa dimittitur et virtute clavum tota pena débita ab ecclesia relaxatur, et felices isti). Как и Витри, он однозначно имеет в виду ад и чистилище. В 4-й главе он пишет, что «дьявол обычно приходит в час смерти истязать души, но церковь обещает этим паломникам, что если они погибнут в этом пути, то не испытают ни смертоносной кары ада, ни даже кары чистилища» (пес mortiferam реnam inferni, nec etiam purgatorii sentient)^[723]. Уточнение «погибнут в этом пути» неслучайное, ибо только такой расклад гарантирует царствие небесное: все предыдущие грехи будут прощены, а новые еще не будут совершены. Перечисляя в 17-й главе привилегии, даруемые крестоносцам церковью, Гумберт в первую очередь говорит о полной индульгенции, «посредством которой люди избавляются не только от наказаний ада, но и от чистилища» (plena indulgentia omnium peccatorum, per quam liberantur homines non solum a penis inferni, sed etiam purgatorii)^[724]. В трактате Гумберта не раз говорится о необходимости «сокрушения в сердце», и, вероятно, это подразумевалось и здесь как сопутствующее условие. Рассказывая о символичности четырех частей креста, Гумберт

также пишет, что одна из них символизирует «освобождение от всякого подземного наказания после смерти» (liberatio ab omni pena subterra-пеа post mortem)^[725].