Читать книгу - "Степан Разин - Иван Наживин"

– Ясновельможный пане пулковнику…

– Цыть!.. Мовчи!.. – схватился за саблю Бридун. – Ось прийдемо у Москву, и вы уси побачите, хто бреше и хто правду каже. Знаю я их, собак, доволи!..

– Ну, кто прошлое помянет, тому глаз вон… – пошутил Степан. – Он вот предлагает…

– Вин предлагаве тоби петлю на шию, а ты лезешь у ней… – натужно сипя, хрипел запорожец. – Ну, наробить вин тоби горы злодийських грошей. А що ты сам с ними робитимешь, коли у Москву прийдемо та козацький порядок всюди постановимо?.. Що, в тебе казны не хватае?.. А ще атаман!.. Та коли б мы, запорожци, знали, що коло тебе тут жидова буде, побачив бы ты наши чубы тут!.. И що ты, очумив? Та ты втвори очи, подивись на ту чортову покряку – чи справди ты не пизнаешь Юду?

Степан, нахмурившись, пристально всматривался в совсем побелевшее лицо еврея.

– Та ось вин, Юда, твого брата Ивана князю Долгорукому передав!..

Точно плетью вдоль спины ожгли Степана. В самом деле, ему показалось что-то знакомое в этом белом лице. Тогда, в Чигирине, он путем и не видел его – он помнил только какую-то черную берлогу, смрад, перины и черномазую, бесчисленную, как клопы, детвору. Он, собака!.. Степан схватился за саблю…

Запорожец загородил собой еврея.

– Ни, теперь ты стий!.. – решительно прохрипел он. – В тебе зрадив вин одного брата, а у нас, запорожцив, вин зрадив тысячи братив, котри дармо згинули у ляхив. Тямишь, собака, Билу Церковь?.. А?.. Наш вин и нам судить його… Тоди ты утик вид нас, тепере не втичешь!..

Вложив два пальца в рот, он пронзительно свистнул. Такой же свист отозвался ему из-за стены, другой с песков, третий от башни…

– Гэй, хлопци!.. Уси сюда!.. – крикнул Бридун. – Усих запорожцив скликайте!..

Значительно увеличившаяся кучка казаков возбужденно галдела. Степан, потупившись, сдерживал себя из всех сил. Ему было жаль отдать еврея запорожцам.

– Ось зараз у нас на Украини Брюховецький та Дорошенко баламутять… – сипло кричал посиневший от волнения сечевик. – Один, собачий сын, знова козаков до ляха тягне, а другий пид турецького султана. Тому и втик я з Украйны. Тому, що се зрада… Я – хрещеный… Нехай московськии воеводы шкодят нам, так усеж москали сами братя и по вири. И по крови. Я спершу русский, а потим хохлач, вы спершу русский, а потим москоли. Москва дочка Киева… Но султан турецький бисурман був, е и буде, николи не буди згоды миж нами й ляхами, ну а усерж настрашнийши для наших телят ось вони… – ткнул он, задыхаясь, коротким пальцем к еврею. – Ось пийшли мы за волею, та николи не добьемося мы воли, доки на воли будут вони, Юды. Або нам нежить, або им, – другого выбору нема…^[4]

– Славно!.. Правда! – раздалось со всех сторон. – Вы туточки не знаете их, бисовых дитей – вы на Украину поизжайте…^[5]

Кто-то, отряхнув от пыли, нахлобучил на чубатую голову Бридуна его красноверхую шапку. Он огляделся вокруг. Запорожцы все выжидательно смотрели на него.

– Бери жида!.. За мною!.. – скомандовал он. – И ты, атаман, иди: и ты справишь поминки по твойому братови… Жаль тильки ось, що Сережки Кривого нема: вжеж потишивсь бы вин. За мною!..

За стеной раздался вдруг взрыв веселых голосов и смеха и в ту же минуту из городских ворот вывалила большая толпа.

– Нашу, нашу, казанскую… – закричали веселые, нетерпеливые голоса. – Ну, Васька…

И заливистый, звенящий голос Васьки сразу покрыл все: