Читать книгу - "Н. С. Хрущев. Воспоминания. Время. Люди. Власть. В 2 книгах. Книга 2 - Никита Хрущев"

С поляками у нас особые отношения. Мы лучше знаем друг друга, больше общались. В свое время польское государство было разъединено Россией, Пруссией и Австрией. Большая часть польского населения вошла в состав Российской империи^[152]. Представители польского народа работали на предприятиях по всей России, и русским рабочим часто приходилось контактировать с ними. Я до революции тоже нередко встречался с поляками, когда работал на машиностроительном заводе Боссе возле Юзовки и на руднике шахты Успенская там же. Можно сказать, соприкасался с ними с детства. Поляки, как и всякий другой народ: есть среди них хорошие люди, есть и плохие. Многие из моих приятелей были поляками, и я дружил с ними.

На заводе во время однодневной забастовки (в связи с расстрелом рабочих на Ленских приисках весной 1912 г.)^[153] одним из ее руководителей был поляк, слесарь Чернявский. Его очень уважали товарищи, но не только за общественную активность: он работал очень квалифицированно. Сразу же после забастовки его стали преследовать власти, он быстро рассчитался и уехал, так что больше я с ним не встречался. Помню и еще одного поляка, тоже слесаря, Леонида Боровского, замечательного молодого человека, веселого и приятного.

В принципе отношения между русскими рабочими и польскими всегда оставались товарищескими, да иначе и быть не могло. Трудились мы на одного хозяина, условия работы были для всех одинаковыми, почвы для раздоров не возникало. А национальный вопрос? Нет, такого вопроса я в нашей среде по отношению к полякам просто не слышал и не чувствовал, ничего подобного не замечал в годы детства и юности. После Октябрьской революции я попал на работу в Киев. Там тоже соприкасался с поляками. На Украине вообще всегда было много польского населения, и в Киевской губернии, и в Житомирской, и в других. Но и там никаких польско-русских коллизий национального порядка, порождаемых на бытовой почве какими-либо разногласиями, или даже недоразумений среди рабочих не возникало.

После революции я знавал в Киеве редактора газеты поляка Скарбека^[154]. В свое время он заведовал польским отделом ЦК КП(б)У в Харькове, а потом, кажется, работал в Москве, в отделе пропаганды. Это был очень уважаемый товарищ, честный коммунист. Я тогда заведовал отделом Киевского окружкома партии, меня касались кадровые вопросы. Если мы подбирали кадры, не смотрели на национальность: поляк, еврей, русский, украинец либо еще кто-то. Такого вопроса не было, люди подбирались только по деловым качествам. Конечно, направляя товарища на ту или другую должность, мы учитывали национальность и владение языком. На Украине ведь живет большинство украинцев, так что украинцам отдавалось предпочтение при назначении на такие должности, где владение родным языком и знание местного быта имели определенное значение. Но это в порядке вещей, так как раз и должно быть. Скарбек редактировал не польскоязычную газету. Был он подготовленным человеком, и дело у него шло нормально.

Однажды в Киеве на мою долю выпало поближе соприкоснуться с поляками. В конце 20-х годов Пилсудский^[155] решил созвать всемирный съезд поляков^[156]. В то время у нас отношения с Польшей были крайне плохими. Мы помнили, что в 1920 г. Пилсудский воевал против Советской России^[157] и потом проводил враждебную политику в отношении СССР. Поэтому нам был закрыт доступ к настоящему общению с Польшей и вообще с поляками за пределами наших границ. Но мы хотели, чтобы представители польского населения в СССР тоже получили мандаты на этот съезд в Варшаве, где смогли бы подать голос от имени советских поляков.