Читать книгу - "Тайны русской водки. Эпоха Михаила Горбачева - Александр Никишин"

Фрагменты заседаний

Адвокат. Например, чукчи видят реальности мира иначе, чем, скажем, жители Москвы или Санкт-Петербурга. Басню Крылова Ивана Андреевича «Соловей и Осел» они просто не желают понимать. Как так, почему это птица поет лучше, чем животное? Вот морж, как красиво поет! А тюлень? И русский народ, как тот чукча, видит реальности мира по-своему. Например, который год не желает мириться с мыслью, что Горбачев – бессребреник, что за «сухой закон» якобы им инициированный ему не заплатили огромных миллиардов западные транснациональные винно-водочные кампании. Не желает в это верить, и хоть кол на голове теши. А как все было бы сразу ясно-понятно: предатель-генсек за большие деньги уничтожил советскую водку, извечного, мощного и непотопляемого конкурента всех этих «Смирнофф», «Пушкин», «Асланофф». Была на рынке наша «Столичная», а теперь бал правят американцы, шведы и финны. Как говорится, налицо откровенное предательство интересов страны.

И все в это поверили, потому что хотели в это поверить! Мол, не может быть, что все это он затеял ради идеи отрезвления масс, а не ради личного обогащения. Он что, из другого теста, что ли? Не как мы? Не ест, не пьет, не любит красиво одеться? Схимник и затворник? Конечно же нет. Он и ест, и пьет, и любит красиво одеться. Но он, действительно, из другого теста. Он – не как мы все, и он ни в чем не виноват. Народ оскорбился и стал требовать сатисфакции. Мол, пусть генсек, ушедший в отставку, вернет уворованное им. «Золото партии»? Да хоть и золото! Когда осознали, что золота у Горбачева нет, взялись за его личную жизнь: что покупает, где бывает, как питается и на что? Фиксировали его походы в «Пиццу-хат», в дорогие рестораны Москвы. Но не получалось «прищучить» Горбачева, не всплывали наружу его тайные вклады и дурные умыслы… Кристальной частности и высшей порядочности человек.

Прокурор. Это мы еще обсудим. Видимо, ваши критерии кристальности и честности с нашими не совсем совпадают, господин адвокат. Но это – по ходу дела. Ваша честь, Высокий суд! Разрешите пригласить в качестве свидетеля литовского врача Альтаса Качергюса.

Судья. Суд не возражает.

Прокурор. Доктор Качергюс, что Вы можете показать суду по делу «Народ против авторов «сухого закона»?

Доктор Качергюс. В те годы, когда в СССР вовсю шла работа по реализации постановления «О мерах по преодолению пьянства» и водка повсеместно стала дефицитом, ко мне в клинику привезли больного абсолютно зеленого цвета. Как сказал наш санитар, он был цвета «шапки пограничника». Человек был без сознания, у него была зеленая кожа, зеленые ногти и зеленые волосы. Когда мы привели его в чувство, он рассказал, что выпил несколько десятков пузырьков «зеленки». Мы промывали ему желудок в течение двух недель, а когда его выписали из больницы, его кожа сохраняла зеленоватый лягушачий оттенок, пугающий прохожих…

Прокурор. То есть, если я Вас правильно понял, пить «зеленку» (какая гадость!) его вынудило отсутствие спиртного на прилавках магазинах по вине господина Горбачева?

Доктор Качергюс. Да, это именно так. Не думаю, что он спутал «зеленку» с абсентом.

Прокурор. И если я Вас правильно понял, доктор, лечение его шло за государственный счет, а больных в вашей клинике хватало и без этого любителя экстремальных напитков?

Доктор Качергюс. Совершенно верно.

Прокурор. Спасибо, свидетель, можете быть свободны… Глубокоуважаемый суд, я прошу Вас выслушать еще одного свидетеля, журналиста Александра Никишина.

Судья. Возражений нет.

Прокурор. Господин Никишин, что вы можете показать по делу «Народ против авторов «сухого закона»?

Никишин. В середине восьмидесятых по заданию журнала «Дружба народов» я приехал в Тбилиси. Возле города была огромная забетонированная площадка, и по ней день и ночь, а я там был неделю, елозили трактора, давили гусеницами пустые бутылки из-под водки.

Прокурор. Местной водки?

Никишин. Нет, там была порожняя посуда со всей страны. «Столичная», «Московская», «Пшеничная», «Старка». Да практически все самые известные советские марки. Мне рассказывали, что бутылки везли сюда эшелонами, чтобы потом перемолоть в крошку. И будто бы эта крошка шла на экспорт в Швейцарию, а там из нее делали стеклянные блоки для автобусных остановок.

Прокурор. То есть вместо водки, которая могла бы приносить стране миллионы долларов прибыли, на экспорт шла битая посуда?

Никишин. Да. Так мне пояснили.

Прокурор. Интересно, кто-то подсчитал себестоимость этого, с позволения сказать, экспорта?

Никишин. Я думаю, что таких подсчетов не велось. Скорее всего, это была не экономическая, а политическая акция. Как бы сейчас ее назвали, популистская. Мол, мы и сами не пьем, и другим не дадим. Прорыв железного занавеса, новое мышление. Мир должен был оценить этот ход Горбачева: перестройка отменяет водку, пьянство, борется за здоровье нации… Правда, потом наступил дефицит бутылок. Говорят, что свыше миллиарда штук. Из-за этого водку разрешили разливать во что угодно: в винную посуду, в бутылки из-под шампанского, в стеклянные банки из-под компота. Не видел, но слышал, что даже молочные бутылки пошли в ход. Никакие госты, естественно, не соблюдались.

Лили водку даже в бутылочки из-под «Фанты» и «Пепси». В народе их называли «раиски». А что касается убытков от «сухого закона», то некоторые яркие цифры и факты есть в открытом доступе. Например, производство водки упало в стране на 25 %. 83 спиртовых и 14 ликероводочных заводов перепрофилировали на выпуск соков, морсов и варенья. Даже московский «Кристалл», самый мощный завод по выпуску высококачественных экспортных крепких напитков, обязали лить соки. Кстати, название «Кристалл» он получили именно в годы «сухого закона». Видимо, старое звучало политически не грамотно – Московский ликеро-водочный завод?

Около 35 % мощностей алкогольной отрасли вывели из оборота – по водке и столько же – по спирту. На водочных заводах шел демонтаж оборудования, его отправляли на переплавку. На том же «Кристалле», я знаю, директор Ямников прятал дорогостоящую линию розлива, которую ему приказали срочно демонтировать… Более тысячи винзаводов, выпускавших элитную продукцию просто закрыли, а народ уволили. Я в тот год много ездил по стране, собирал материал, как «выполняется» постановление партии. Везде, просто везде пили водку!

Адвокат. Ваша честь, протестую! Что значит, «везде»? «Везде» – это нигде. Господин свидетель, а вы можете назвать конкретно места, где пили водку в годы «сухого закона». Это принципиально.

Никишин. Везде пили водку, где я был в командировках. Такая формулировка вас устроит? Везде пили водку, но из чайников. Кафе или ресторан, ставят чайник на стол, а в чайнике водка. И все это знают. Был в Чувашии, был в Марийской Республике, в Северной Осетии, в Грузии. Был в Томске, на Игарке, был в Тюмени, в Стрежевом, в Алма-Ате. Был на комсомольских свадьбах. Их называли безалкогольными, но через час, другой, все были пьянехоньки – потому что водка была в бутылках с нарзанной этикеткой, в бутылках из-под шампанского. И – в тех же чайниках.