Читать книгу - "Аттила. Собирается буря - Уильям Нэйпир"

— И расширились интересы, — ответил Аттила.

— Вы говорите, как перс.

Немного в отдалении среди палаток шла женщина, неся воду.

— Посмотри-ка на нее, — сказал Аттила, кивнув. — Как тебе?

Чанат сощурил глаза, потом сморщил лицо, будто только что выпил лимонного сока.

— Должно быть, ей исполнилось около сорока лет.

— Женщины постарше, — произнес Аттила, — обладают большим опытом, большим аппетитом и гораздо более благодарны.

Чанат что-то пробормотал в ответ.

На следующий день старый гунн снова пришел к кагану.

— Грудь не слишком хороша, — сказал он. — Пара конских каштанов осенью. Но остальное компенсирует это, как вы и говорили.

— Мое сердце парит, как ястреб, от радости за тебя, — ответил Аттила.

Он сидел, скрестив ноги, у костра вместе с Орестом. Оба молчали, когда вдруг где-то позади послышались знакомые шаги.

— Чанат, если ты собираешься рассказать снова о своих интимных проблемах, то меня это не интересует.

— Совсем наоборот, мой господин.

Аттила повернулся и увидел, что на лице старого воина растянулась улыбка от уха до уха.

— У меня также нет особого желания выслушивать речи о твоих личных победах.

— Я обнаружил, — продолжил, не растерявшись, Чанат, — что муж моей новой женщины — человек, которого мы убили в первый день, на холме, когда Есукай (да упокоят боги его душу) вспугнул куропаток.

— Помню. А почему тогда ухмыляешься, как обезьяна? Нужно было связать женщину по рукам и ногам перед тем, как заснешь ночью, а то вдруг она бы перерезала тебе горло, пока ты спишь?

— Наоборот, — воскликнул, смеясь, Чанат. — Она ненавидела его всем своим горячим сердцем!

Старый воин подошел и встал рядом, говоря быстро и возбужденно, словно юноша, хвастающийся перед приятелями.

— Она ненавидела его. Было хорошо, что тот человек умер. Он жестоко обращался с ней, бил ради своего удовольствия. У него имелась специальная длинная трость, которая хранилась только с этой целью. И тот человек смеялся. Его забавляло считать синяки каждое утро, давать ей глупые задания, видеть, как она выполняет тяжелую работу. Мы должны были бы забить его палками.

Аттила что-то пробормотал.

— А вы знаете, почему тот человек всегда так злился? — Чанат положил руку на пах, согнул мизинец и смешно покачал им. — Да у него был, как у сурка! — воскликнул старик. — Как у комара!

Аттила с любопытством посмотрел на Чаната, который едва не задыхался от смеха. Затем гунн немного пришел в себя и смахнул слезы радости с глаз.

— Конечно, вы знаете, что все мужчины, отмеченные богами, когда те находились в дурном расположении духа, мелочны, раздражительны, злы, язвительны и тщеславны.

— И, естественно, ни одно из этих качеств не относится к тебе, дорогой Чанат!

— Конечно, нет! — прокричал старый гунн, протягивая и показывая свое мускулистое предплечье прямо перед лицом кагана. — А что касается моей женщины, ее новый муж не только не бьет жену ради удовольствия, но она невероятно счастлива видеть иную длинную трость, я вас уверяю! Она — очень счастливая женщина! Не существует ничего, что она бы не сделала для меня!

Снова громко засмеявшись, Чанат повернулся и вышел из палатки.

Все посмотрели вслед старому гунну.

— Новая жена, — пробормотал Орест. — Может, она и стара, но ее забота делает Чаната снова юным.

— Это то, что китайцы называют слиянием ян и инь, — сказал Аттила. — Помнишь наши разговоры с пленным монахом возле Желтой реки? Чанат теперь снова в полном расцвете сил.

Орест вздрогнул. Аттила ухмыльнулся.

Грек засунул руку в одежду и вытащил маленькое выгравированное украшение.

— Если уж говорим о китайцах, — ответил он и протянул находку Аттиле.

Каган внимательно осмотрел украшение. Это оказалась бронзовая фибула с платья какого-то знатного человека.

— Где ты взял ее?

— Не я, — произнес Орест. — Гьюху — у него глаза, как у ястреба. На равнине, в траве. Неподалеку от Джунгарской расселины.

— Так далеко на севере, — задумался Аттила. — Трофей?

— Возможно. Но еще вероятнее, что армии Северной Вэй уже в пути.

Наступила середина зимы, и степи вокруг казались повсюду безграничными и обнаженными, покрытыми белым снегом. Три месяца назад гунны попрощались со своими женщинами и маленькими детьми с большими глазами и покинули лагерь. Теперь некоторым чудилось, что с тех пор прошло много лет. Стояла поздняя осень, и старейшин удивил уход в столь унылое время года. Сейчас стало еще холоднее. Но Аттила сказал, что самый короткий день уже позади. Вскоре наступит Цагаан Сар, новый год, а потом придет и весна. Воины горько рассмеялись. Как-то не слишком торопилась весна вступить в свои права. Скоро это уж всяко не произойдет.

Иногда из глубин Скифии дул северный ветер, и даже самые сильные мужчины сидели в юртах с женщинами и толкали друг друга за место у костра. В загонах лошади умирали стоя и падали на твердую землю глыбой льда. Но иногда дул южный ветер. Становилось тепло, и снег таял. Плавучие льдины, медленно передвигаясь, превращались в стремительный поток, текущий с севера, и исчезали в середине реки. Воины бродили вокруг, обнажив руки и наслаждаясь первыми лучами солнца. Те, кто был моложе, разделись по пояс, ухмыляясь и шутя, какими нежными казались эти прикосновения. Их золотистая кожа приобретала заметный необычный сине-серый оттенок.

В один из таких приятных дней к Рваному Нёбу подошел Аттила.

— Настал день, когда нам пора сниматься с лагеря и идти на восток.

Вождь удивленно посмотрел на кагана.

— Сейчас середина зимы, — ответил он.

— Время не стоит на месте, — произнес Аттила. — И мы не должны.

— К чему такая спешка?

Аттила состроил гримасу:

— Перед нами лежит весь мир, который нужно завоевать.

— Ты хочешь выступить против Римской империи? Зимой?

Каган покачал головой:

— Чтобы выступить против Римской империи, потребуется больше, чем наши две тысячи человек, какими бы опытными они ни были. Мы отправляемся на восток. Там есть те, кто присоединится к нам. В горах Альтун-Шань находится труднодоступная страна, управляемая безносым царьком. Его племя многочисленно, воины ленивы, но сильны. Там обитают и другие народы. Многие присоединятся к нам. Мы не должны медлить.

Рваное Нёбо сложил свои толстые руки на груди и выпятил вперед челюсть.

— Это невозможно, — ответил он, — отправиться в горы зимой.

— То, что не убьет нас, сделает нас сильнее.