Читать книгу - "Фараон Мернефта - Вера Крыжановская"

— Ступайте и объявите на улицах, чтобы народ немедленно сходился ко дворцу.

Не было никакой надобности созывать народ, бесчисленная толпа стояла уже около дворца.

Как только доложили Мернефте, что народ уже собрался, он направился к плоской кровле. Подойдя к балюстраде, Мернефта жестом подозвал к себе Мезу и произнес:

— Верные египтяне! Великий маг Мезу сейчас дал мне обещание в три дня прекратить чуму, опустошающую Египет. По прошествии их в стране не должно оставаться ни одного больного. Если он сдержит свое обещание, я дам ему позволение вывести из Египта народ еврейский. Итак, повелеваю вам через три дня снова собраться здесь с доказательствами могущества или бессилия Мезу, то есть взяв с собою всех, кто выздоровеет либо останется зачумленным. Ты слышал мою волю, — прибавил царь, обращаясь к пораженному и недовольному пророку, и удалился, сделав прощальный знак народу.

Мы последовали за государем, который прошел на половину наследника в спальню Сети. Я встал на страже у дверей. Царевич, худой и бледный, сидел в кресле, обложенный подушками. Он поцеловал руку отца и спросил с беспокойством:

— Что это значит, государь? Я слышал крик и вопли народа перед дворцом. Что случилось? Не новое ли несчастье угрожает Египту?

— И да, и нет, — отвечал Мернефта, садясь в поданное ему кресло. — Неразумный народ вопит и стонет, требуя, чтоб я отпустил евреев. Ну, я исполнил его просьбу. Мезу только что ушел от меня, и ты слышишь радостные клики толпы, готовой уцепиться за все, что кажется ей средством спасения.

— Ты отпускаешь евреев? О, отец, это недостойная тебя слабость… Можно ли слушать невежественную толпу, ослепленную страхом, которая сама не знает, чего хочет. Ты должен взять назад свое обещание, исполнить его было бы безумием.

В волнении своем он хотел встать, но не мог и снова опустился бессильно в кресло.

— Не тревожься, Сети, — сказал спокойно царь. — Можешь ли ты думать, что я способен уступить требованиям черни, хотя при виде тысяч трупов, препровождаемых в город мертвых, сердце мое обливается кровью. Но ты ошибаешься, Сети, если думаешь, что я уступаю по слабости характера. Я хотел показать ослепленному ужасом народу, что могущество Мезу не безгранично. Я не знаю, каким ядом заразил он нашу пищу, одежды, воздух, но ты, сын мой, ученик ученейших жрецов, должен знать, что несравненно легче распространить зло, нежели прекратить его, в особенности безжалостную смерть. Пусть же он избавит Египет от чумы, и я охотно преклонюсь перед его могуществом, потому что тот, кто в силах обуздать смерть, есть божество. Что же касается данного мною слова, — фараон выпрямился и гордо ударил себя в грудь, — оно непоколебимо. Пусть Мезу прекратит чуму и смерть и тогда уводит евреев.

С горящими глазами Сети схватил руку фараона и прижал ее к своим губам.

— В тебе все дары мудрости и правосудия, государь и отец мой. Прости мне мои пустые, безрассудные слова.

Несмотря на недоверие фараона к могуществу еврейского пророка, лихорадочное волнение овладело всеми.

Каждый, у кого в доме были больные чумой, стал надеяться на их выздоровление, и я никак не мог отогнать от себя мысль, что найду родных моих совершенно здоровыми.

Никогда служба моя не казалась мне столь продолжительной и скучной, как в этот день, и когда я смог покинуть дворец, полетел домой. Как и прежде, я застал Хэнаис хлопотавшею около моих больных родителей, которые стонали на своем страдальческом ложе и не узнавали меня. Одна только Ильзирис, пробудившись после спокойного укрепляющего сна, улыбнулась мне в полном сознании.

— Завтра, — сказала мне Хэнаис, — ты можешь немного поговорить с ней.

Крайне разочарованный, я ушел в свою комнату и лег спать.

На следующий день, придя к сестре, я нашел, что ей стало лучше. Она протянула мне исхудалую руку и спросила о родителях и Хаме.

Этот последний скрылся в тот же день, как заболела его невеста. С тех пор я его не видел и сильно подозревал, что он прячется у своей прекрасной Лии, которая, конечно, знала средства защитить его от заразы. Хам не отличался ни мужеством, ни совестливостью, когда дело шло о собственной шкуре. Однако я ни одним намеком не обнаружил перед сестрой своих подозрений, а сказал ей, что Хам уехал в Рамзес к матери, где его присутствие было необходимо для поддержания порядка в доме во время эпидемии. Я прибавил, что, по всей вероятности, он здоров, так как мы не получали известий о его болезни или смерти. Видимо успокоенная и ободренная моими словами, выздоравливающая заговорила о другом. В эту минуту Хэнаис принесла ей питье, и, проводив взором уходящую девушку, сестра спросила:

— Скажи, пожалуйста, Нехо, где ты купил эту молодую служанку, такую прекрасную и добрую? Она ухаживает за мной лучше нашей Акки.

— Хэнаис не служанка, а родственница Кермозы, которая отпустила ее к нам на время, когда вы заболели все трое, а я совсем потерял голову, не зная, что и делать. Но меня очень радует, что ты находишь ее доброй и прекрасной.

Ильзирис с минуту поглядела на меня и продолжала затем с улыбкой:

— Нехо, она тебе нравится, не отказывайся. Постарайся же купить ее у Кермозы, за хорошую цену та готова продать что угодно.

— Нет-нет, — ответил я, вставая, так как мысль о покупке Хэнаис мне ужасно не нравилась.

В то утро, когда оканчивался трехдневный срок, назначенный Мезу, я пораньше отправился во дворец. В течение этого времени никто не заболел чумой, но везде были жертвы, боровшиеся с ужасной болезнью. По дороге я встретил множество носилок и повозок с больными, которые народ расставлял перед дворцом.

Вскоре появился на плоской кровле Мернефта и, обратившись к народу, сказал:

— Как я вижу, в больных нет недостатка, и это доказывает вам, что я был прав и что Мезу не всемогущ. Никакая эпидемия не может продолжаться после известного времени, в течение которого она свирепствовала со всей своей яростью. Идите же по домам, уповайте на милосердие богов и верьте, что ваш фараон заботится о своих подданных, как отец о своих детях.

Крики и благословения раздались в ответ на эти слова.

— Я вижу, идет Мезу, — сказал царь, возвращаясь в галерею. — Неужели он надеется уверить меня, что собственной властью прекратил чуму? Существует закон, — продолжал Мернефта, — закон постоянный и неизменный. Он состоит в том, что всякий элемент, соприкасаясь с известными телами, поглощается только теми из них, которые предрасположены к этому. Таким образом, чумный яд, поглощенный всеми предрасположенными к нему организмами, перестанет действовать, не находя более жертв. Устоявшие против него останутся здоровыми. Мезу знает то, что я вам сейчас сказал, но, опираясь на этот закон, мало известный неученым людям, хочет уверить нас, будто он остановил чуму, и тем добиться освобождения своего народа. Народ можно обмануть такой хитростью, но мыслителя и ученого — никогда.

Мы с удивлением выслушали слова государя. Он часто работал с учеными жрецами, но в присутствии придворных никогда не говорил о научных предметах.