Читать книгу - "Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых - Владимир Хрусталев"

Существует мнение, что Николай II легко, без борьбы отказался от Российского престола, как будто (по крылатому выражению генерал-майора Д.Н. Дубенского) «сдал эскадрон». Так ли было на самом деле? Воспроизведем последовательность событий.

Весной 1917 года в России в считанные дни свершились события, которые вошли в анналы всемирной истории как Февральская революция. Ее кульминационным моментом было свержение монархии. Это положило начало конца Российской империи и более чем 300-летнему правлению династии Романовых. Всемирные исторические события часто преподносят человечеству своеобразные загадки, граничащие порой с мистикой. «Рок судьбы» не миновал и наше Отечество. Царствование Романовых началось с Михаила I Федоровича и завершилось Михаилом II Александровичем, т. е. началось с Михаила и завершилось Михаилом. Даже начало и конец правления династии Романовых оказались схожими. Михаил Федорович (1596–1645) был призван на Российский престол 21 февраля 1613 года русским народом в лице Великого Земского собора в период польского нашествия «смутного времени». Завершилось же царствование «венценосцев» 3 марта, сложением «бремени власти» Михаилом Александровичем (1878–1918) в не менее «смутное время» военного и мятежного 1917 года, до момента изъявления всенародной воли посредством Всероссийского Учредительного собрания, т. е. до предполагаемого вынесения решения такого же своеобразного «Земского собора».

Конечно, в этих нами сопоставляемых событиях начала XVII и начала XX вв. были и колоссальные различия. Романовы начинали свое служение на Российском престоле в драматический момент истории: угрозы потери страной национальной независимости. За 304 года правления династии Российская империя стала мировой державой, занимавшей ⅙ Земного шара и реально влиявшей на судьбоносные процессы развития цивилизации. Это была внушительная сила. Каждый седьмой человек планеты проживал в нашей стране. По своему экономическому развитию Российская империя в начале XX века входила в пятерку передовых государств мира, а по темпам промышленного роста находилась среди лидеров. Однако она опять очутилась в силу стечения неблагоприятных роковых обстоятельств, благодаря многочисленным враждебным внешним и оппозиционным внутренним силам, на пороге национальной катастрофы.

Царское правительство предпринимало спешные меры на случай ожидаемых революционных выступлений. В январе 1917 года разработка плана переброски в столицу надежных войск и укрепления полицейских сил была завершена. Император Николай II, обеспокоенный беседой с министром внутренних дел А.Д. Протопоповым (1866–1918), который выразил сомнения о благонадежности запасных гвардейских батальонов в Петрограде (сформированных из рабочих, служащих, студентов и т. п.), вызвал для консультации генерала С.С. Хабалова. После его доклада царь немедленно отдал приказ начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу В.И. Гурко (генерал М.В. Алексеев был еще болен) возвратить в казармы Петрограда, как будто для отдыха, два гвардейских кавалерийских полка с фронта и полк уральских казаков.

Был ли повод для беспокойства императора Николая II в эти дни? Да, был! Резко возросло число забастовок. Лидер партии кадетов П.Н. Милюков (1859–1943) позднее откровенно писал в своих исторических исследованиях об этом периоде времени:

«Как бы то ни было, из объективных фактов с бесспорностью вытекает, что подготовка к революционной вспышке деятельно велась — особенно с начала 1917 г. — в рабочей среде и в казармах петроградского гарнизона. Застрельщиками должны были выступить рабочие. Внешним поводом для выступления рабочих на улицу был намечен день предполагавшегося открытия Государственной думы, 14 февраля. Подойдя процессией к Государственной думе, рабочие должны были выставить определенные требования, в том числе и требования ответственного министерства. В одном частном совещании общественных деятелей этот проект обсуждался подробно…» [261].

14 февраля 1917 г. после перерыва возобновляла свои заседания Государственная дума. В дневнике Николая II об этом событии нет упоминаний, но за 10 февраля имеются две важные пометки: «В 2 часа приехал Сандро (великий князь Александр Михайлович. — В.Х. ) и имел при мне в спальне разговор с Аликс». И далее: «До чая принял Родзянко» [262].

Государь Николай II имел в эти дни несколько деловых встреч с великими князьями на предмет результатов их командировок по определенным заданиям. Так, Кирилл Владимирович докладывал императору о результатах поездки на Мурман и в Архангельск, Георгий Михайлович сделал обзор о трехмесячной инспекционной поездке по фронтам. То же самое относится и к докладу Павла Александровича — генерала от кавалерии, инспектора войск гвардии.

Некоторые из представителей Императорской фамилии продолжали, кто явно, кто тайно фрондировать. Так, например, великий князь Николай Михайлович, отправленный в канун 1917 года на два месяца под домашний арест (в свое имение Грушевка Херсонской губ.), продолжал плести заговоры. В самом конце 1916 года он изложил вдовствующей императрице Марии Федоровне свой план действий: «После того как мы убрали гипнотизера, нужно попробовать обезвредить загипнотизированную. Как ни трудно, но нужно ее отослать как можно дальше или в санаторий, или в монастырь. Речь идет о спасении престола — не династии, которая еще прочна, но теперешнего Государя. Иначе будет слишком поздно… вся Россия знает, что покойный Распутин и А.Ф. одно и то же. Первый убит, теперь должна исчезнуть и другая. От этого зависит общее спокойствие» [263].

У царя 10 февраля была еще одна деловая встреча, обычная перед открытием Думы, с председателем ее Родзянко, который все настойчивее добивался ответственного министерства. В своих воспоминаниях М.В. Родзянко (1859–1924) позднее указывал:

«Необычайная холодность, с которой я был принят, показала, что я не мог даже, как обыкновенно, в свободном разговоре излагать свои доводы, а стал читать написанный доклад. Отношение Государя было не только равнодушное, но даже резкое. Во время чтения доклада, который касался плохого продовольствия армии и городов, передачи пулеметов полиции и общего политического положения, Государь был рассеян и, наконец, прервал меня:

— Нельзя ли поторопиться? — заметил он резко. — Меня ждет великий князь Михаил Александрович…

По поводу передачи пулеметов царь равнодушно заметил:

— Странно, я об этом ничего не слыхал…

А когда я заговорил о Протопопове, он раздраженно спросил:

— Ведь Протопопов был вашим товарищем председателя в Думе… Почему же теперь он вам не нравится?

Я ответил, что с тех пор, как Протопопов стал министром, он положительно сошел с ума…

При упоминании об угрожающем настроении в стране и возможности революции царь прервал:

— Мои сведения совершенно противоположны, а что касается настроения Думы, то если Дума позволит себе такие же резкие выступления, как в прошлый раз, то она будет распущена.

Приходилось кончать доклад:

— Я считаю своим долгом, Государь, высказать вам мое личное предчувствие и убеждение, что этот доклад мой у вас последний.