Читать книгу - "Братья Старостины - Георгий Морозов"

Вторая половина жизни Петра Старостина — по сути, обычная частная жизнь непубличного человека. Он никак не был связан с футбольной деятельностью, сосредоточившись на профессии. На игры «Спартака» ходил, со многими мастерами пятидесятых годов был знаком, мог им что-то посоветовать в приватной беседе. Равно как мог и предметно дискутировать с Николаем по поводу того или иного игрока. Однако на установках не присутствовал, порог раздевалки не переступал.

Домой из мест лишения свободы Петр, как выяснилось, вернулся с туберкулезом в открытой форме. Жена и сын, навещая его в Тульской области, случалось, ели с ним из одних тарелок, но обошлось. Операция для главы семьи стала неизбежной, в домашних разговорах зазвучали новые слова: «пневмоторакс», «торакопластика»… Оперировали в Боткинской больнице, и врачи, спасая легкие, не могли обойтись без удаления ребра. Доктор Перцовский, проводивший операцию, сказал потом: «Считайте, миллион выиграли в лотерею». Потребовался пятилетний курс лечения, чтобы Старостина сняли с учета туберкулезного больного.

В 1954-м сын Петра Петровича Андрей начал учиться в МЭИ — том самом вузе, где когда-то пробовал себя отец. Однажды нашел в институтском архиве зачетку, свидетельствовавшую о том, что Петр Старостин отучился здесь три семестра. Сын «врага народа», что удивительно, окончил школу с золотой медалью, и никаких препятствий этому не чинили. Только перед поступлением в Московский энергетический институт экзаменационная комиссия порекомендовала выбрать факультет, не имеющий отношения к секретной технике.

Как реабилитированный, младший из братьев получил двухкомнатную квартиру на Новопесчаной, но там семья прожила недолго: после смерти Александры Степановны освободилось жилье на улице Алексея Толстого, и в результате обмена Старостины в 1957-м переехали в трешку на Каляевскую, в дом, где находился «Разноэкспорт». Потолки в новой квартире были высокими — три с половиной метра!

Сын Андрей рассказывал:

«Как-то сложилось, что я обращался к родителям не „мама“ и „папа“, а по именам: Зоя и Петя. Всем это ужасно нравилось. Мои друзья очень любили у нас бывать, любили и моих родителей, которые всегда были готовы составить нам компанию. Мама, которая после возвращения папы опять стала домохозяйкой, садилась за пианино „Дидерикс“ — то самое, довоенное, которое удалось отстоять во время конфискации имущества, подбирала какие-то песни… В общем, была душой компании».

Работать Петр Петрович пошел начальником отдела в «Инжтехпомощь» — организацию, находившуюся в Лиховом переулке, напротив кукольного театра. Потом перешел в систему Министерства химического и нефтяного машиностроения — в головной технологический институт, где возглавил отдел материально-технического снабжения. Сюда сходились заявки со всех заводов отрасли, на основании которых распределялись фонды. В октябре 1965-го министерство возглавил Константин Брехов, и Старостин был к министру вхож. После реабилитации он, как и братья, восстановился в партии, однако делать карьеру функционера не собирался.

Тем временем Андрей женился, в 1963-м у них с Ольгой родился сын Александр. Брак оказался недолгим, но Петр Петрович с удовольствием уделял внимание внуку. Гордился тем, что по его ветви продолжается мужская линия знаменитого рода.

В 1971-м состоялся еще один родственный обмен: квартиру на Каляевской отдали за две однокомнатные, а Николай Петрович помог устроить так, чтобы они оказались рядом, на одной лестничной площадке — дверь в дверь. «Настолько свыклись, что не мог без них жить», — прокомментировал это сын. Так что с некоторых пор все обитали на Верхней улице: и Петр Петрович с Зоей Алексеевной, и Андрей со своей второй женой Тамарой. В этом браке на свет появился еще один мальчик, Андрей, у которого с Александром было полтора десятка лет разницы. Пожалуй, для мальчишек дед значил даже больше, чем отец, вечно занятый по работе. Петр Петрович рассказывал им сказки, учил собирать грибы, когда летом выезжали за город, в Молоденово.