Читать книгу - "Мемуары генерала барона де Марбо - Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо"

Миссия при императоре и прусском короле. — Положение Пруссии

Пока мы были во Франкфурте, очень большая неприятность случилась с офицером 7-го корпуса, в связи с чем мне было дано два поручения. Первая часть была крайне тяжелой, а вторая — скорее приятной и даже прекрасной. Перенеся воспаление мозга, лейтенант N. из 7-го конно-егерского полка впал в детство. Маршал Ожеро поручил мне отвезти несчастного молодого человека сначала в Париж к Мюрату, который всегда интересовался такими вопросами, а затем в Керси, если об этом меня попросят. Я не видел матушку с тех пор, как я уехал на войну. Я знал, что она находилась в это время недалеко от Сен-Сере, в замке Дебра, который мой отец купил незадолго до своей смерти. Я с большим удовольствием согласился выполнять это поручение, которое, с одной стороны, позволяло мне оказать услугу маршалу Мюрату, а с другой стороны, провести несколько дней около матушки.

Маршал мне одолжил очень хорошую коляску, и я отправился в Париж, но жара, бессонница настолько подействовали на моего несчастного товарища, что от идиотизма он перешел к бешенству. Он хотел убить меня ключом от коляски. Мне никогда не приходилось путешествовать в столь неприятных условиях. Наконец я добрался до Парижа и отвез лейтенанта N. к Мюрату, который жил в это время в замке Нейи. Маршал попросил меня закончить порученное мне дело и отвезти лейтенанта N. в Керси. Я согласился в надежде увидеть мать, но сразу же заметил, что смогу отправиться только через 24 часа, поскольку маршал Ожеро поручил мне доставить несколько депеш для императора и что я должен отправиться к нему в Рамбуйе.

Я не знал содержания депеш, которые я вез, но они крайне обеспокоили императора. Он позвал Талейрана и уехал вместе с ним в Париж, мне он приказал следовать за ним и представиться обер-гофмаршалу Дюроку в тот же вечер. Я подчинился. Я уже довольно долго ожидал в салонах Тюильри, когда внезапно дверь кабинета императора открылась и вышел обер-гофмаршал Дюрок. Он оставил дверь незатворенной, и я услышал, как он приказывал взволнованным голосом офицеру для поручений готовиться выехать немедленно на длительное время. Но Наполеон воскликнул: «Дюрок, это напрасно, потому что у нас здесь Марбо, который так или иначе поедет к Ожеро. Он поедет в Берлин, а Франкфурт практически на полдороге». Таким образом, обер-гофмаршал Дюрок мне предписал ехать в Берлин с депешами от императора. Это меня крайне расстроило, потому что мне приходилось отказаться от возможности увидеть мать, но надо было подчиниться. Я бросился в Нейи предупредить Мюрата. Думая, что моя миссия является срочной, я вернулся в Тюильри. Но обер-гофмаршал Дюрок отложил мой отъезд до утра следующего дня.

Я вернулся ранним утром, а мой отъезд отложили до вечера, а потом до следующего вечера и так далее, в течение целых восьми дней. Однако я решил набраться терпения, потому что каждый раз, как я появлялся, обер-гофмаршал Дюрок меня задерживал на одну секунду и позволял мне потом просто гулять по Парижу. Дюрок передал мне довольно значительную сумму денег, чтобы я обновил свою униформу и мог появиться в приличном виде перед прусским королем, в руки которого я должен был передать лично письмо императора. Вы видите, что Наполеон не пренебрегал ни одной деталью, когда речь шла о том, чтобы выгодно представить французского военного перед иностранцами.

Наконец, после того как мне были даны депеши и инструкции императора, который рекомендовал мне обратить особое внимание на прусские войска, на их выправку, их форму, их оружие, их лошадей и т. д., я отправился в путь. Г-н Талейран передал мне пакет для г-на Лафорета, французского посла в Берлине, у кого я должен был остановиться. Прибыв в Майнц, который в то время был частью французской территории, я узнал, что маршал Ожеро был в это время в Висбадене. Я отправился туда и застал его дома и сказал ему, что я еду в Берлин по приказу императора. Он поздравил меня и приказал мне продолжать мое путешествие.

Я ехал ночь и день, погода стояла великолепная. Был июль, и я прибыл в Берлин несколько усталый, но довольный. В это время дороги в Пруссии еще не были мощеными, и мы ехали по сыпучему песку, в котором постоянно увязали колеса экипажа, поднимались тучи пыли. Все в целом это было невыносимо.

Г-н Лафорет меня принял прекрасно. Я поселился в посольстве и был представлен королю и королеве, а также всем принцам и принцессам. Получив письмо от императора, король Пруссии показался несколько взволнованным. Это был высокий красивый человек, лицо которого дышало добротой. Но в нем не было некоторого оживления, которое обычно говорит о твердом характере. Королева была действительно прекрасна. Единственное, что ее портило, — это был тяжелый галстук, который она носила. Говорили, он скрывал зоб довольно больших размеров. После того как врачи постарались его вылечить, он открылся и распространял неприятную гнойную жидкость, что особенно усиливалось, когда королева танцевала, а танцы были ее любимым занятием. В остальном она была полна изящества, лицо выражало ум, а особая величественность говорила о твердой воле. Я был принят очень мило. С ответом, который я должен был увезти императору, дело несколько затягивалось, более чем на месяц. Настолько, казалось, было сложно его составить. Королева желала приглашать меня на все празднества и балы, которые она давала в течение всего моего пребывания в Берлине.