Читать книгу - "Клеопатра - Фаина Гримберг"

Маргарита позвала в спальню Хармиану.

— Ты сказала, что ребёнок будет двигаться в моём животе, но я ничего не чувствую!..

— Ещё рано, — ответила Хармиана коротко и почтительно.

— Я скажу тебе одно такое... Ирас я не скажу, а скажу тебе! — Она видела, как Хармиана улыбнулась, в улыбке было самодовольство... — Хармиана! Ты помнишь, как ты говорила мне, что надо много ебаться? Помнишь?.. — Хармиана сделала головой — сдержанно — утвердительное движение. Маргарита продолжила: — Моего брата похоронили без меня. Меня не позвали на суд, когда судили сподвижников Арсинои... — Маргарита нарочно сказала: «сподвижников», а не «Ганимеда и Иантиса»... — Мою сестру допрашивают без меня. Цезарь сам решит, казнить её или оставить в живых. И ни одной официальной церемонии по случаю моего возвращения! Как ты думаешь, может быть, Цезарь полагает, что Египту более не нужны правители Лагиды?.. — Хармиана хотела было ответить, и Маргарита поняла, что Хармиана хочет уверить её в доброжелательстве Цезаря... — Нет, нет, молчи!.. Ты ведь понимаешь, как я несчастна! Я жду ребёнка, но разве в объятиях моего брата я стала женщиной? Сейчас же ответь! Если не ответишь, если не скажешь, не выскажешь свои мысли, я прикажу стегать тебя ремнём из крокодиловой кожи!.. Говори!..

— Откуда я могу знать, стала ли ты женщиной! — Хармиана стояла перед ней, сложив руки под грудью. — Я могу только верить твоим словам. Но я знаю, что на свете, должно быть, нет такой девушки, которая сделалась бы женщиной после двух или трёх совокуплений с мужчиной!..

— А Вероника? — быстро проговорила молодая царица, настороженно, остро проговорила.

— Не знаю. О ней не знаю. Тогда я не была близка к ней, она не делилась со мной...

— Почему я не такая, как она?

— Ты такая, как ты!..

— Может ли беременная женщина быть с мужчиной?

— Да, конечно!

— Ты когда-нибудь становилась беременной?

— Существует много разных способов, чтобы не стать беременной, и чтобы не родить, если уж стала...

— Я хочу ебаться с мужчиной! Я теперь понимаю все твои слова! Ты знала, что я могу забеременеть от моего брата. И ты хотела, чтобы я забеременела от Цезаря. Но ты опасалась, что могу забеременеть от какого-нибудь случайного человека. Ведь так?

— Ты стала совсем взрослой, царица! Да, так!

— Что так? — Маргарита резко и коротко засмеялась. — То, что я стала взрослой? Или то, что ты боялась, как бы я не забеременела от кого попало?

— И то и другое... Но теперь ты уже беременна и можешь дать себе волю...

— Ты должна найти раба, непременно чернокожего... И чтобы он был высоким... И чтобы он был умелым... Такого можно найти?

— Таких не так уж мало.

— И чтобы он молчал!

— Можно найти немого!

— Нет, калека мне не нужен!

— Если пригрозить рабу смертью, он будет молчать!..

* * *

...Ей нравились лица африканских мужчин, эти большие глаза, чёрные зрачки и белые-белые белки, широкие переносья и большие губы, такие выпуклые... и улыбки белых зубов... и странное выражение мужской уверенности и таинственности, будто они знали тайну...

У него фалл оказался вовсе не чёрный, и ладони — совсем не чёрные, а даже и розовые. Но ведь она знала, что так и будет...

Наслаждение было таким отчаянным, глубоким, неожиданным... После купания, стоя в мраморной мойне, ещё не совсем очнувшись, а всё её тело покрылось каплями чистой прохладной воды, она позвала Хармиану и приказала убить того раба. Хармиана восприняла приказание как должное; как будто она поняла, что Клеопатра страшно испугалась этой возможной зависимости, зависимости царицы от этого чёрного раба!..

— Подожди! Не так! Не так!.. Приведи его сегодня ещё раз ко мне, когда я велю! А когда закончится моя с ним близость, пусть сразу в спальню войдёт нужный человек и отрубит ему голову!.. Твоё дело, чтобы такой человек был! И чтобы он молчал, чтобы он всегда молчал!.. И... чтобы фалл этого раба оставался ещё влажным и блестящим от извержения семени... И чтобы я всё видела... Иди!.. Пришли мне какую-нибудь рабыню, пусть вытрет меня и оденет...

Она приказала привести этого раба вечером... Когда он поднялся с её ложа, откинулась быстро дверная завеса и вошли двое, тоже чернокожие... Один схватил... Другой вскинул топор... Затем они выскользнули прочь, будто были не людьми из плоти и крови, а бестелесными существами... Тело, большое, мускулистое, содрогалось... Зрелище отрубленной, окровавленной головы занимало Маргариту... Светильник был смутен... Голова смотрела глазами, которые были немного навыкате... Хармиана вошла... Тихая...

— Царица прикажет убрать эту падаль? Я нашла таких людей, которые всегда будут в твоём распоряжении. Эти рабы — глухонемые и очень сильны и послушны...

— Послушны тебе? — Маргарита села на постель и смотрела на кровь. Смерть чёрного любовника совершилась так быстро, настолько умело совершилась, что он даже и не успел вскрикнуть, совершенно ошеломлённый и совершенно не ожидавший смерти...

— Через меня они послушны тебе, великая царица...

— Как ты говоришь с ними? Жестами?

— Жестами... За ними присмотр хороший, их никуда не выпустят из дворца...

— А за теми, которые присматривают за ними, хорош ли присмотр?..

— Великая царица шутит!..

— Кто уберёт всё это? Они?

— Ты хочешь присутствовать при этом?

— Нет. Я сейчас перейду в бывшую спальню Арсинои. И чтобы завтра здесь было так прибрано, как будто ничего и не произошло... И запомни: ты должна будешь находить для меня ещё и ещё таких прекрасных и чернокожих, с которыми я буду ебаться и любиться... — Маргарита заговорила мечтательно... — А потом будут убивать... каждого из них...

— Пройдёт время и царица сама будет с одного лишь взгляда беспогрешно определять, пригоден ли человек для её любви...

Да, Хармиана восприняла всё происшедшее как должное. А по лицу татуированному Ирас пролетела легчайшая тень, когда царица рассказала ей о ночных делах своих:

— Ирас! Теперь я истинная женщина! Почему ты молчишь? Может быть, ты не довольна?

— Ты издеваешься надо мной, как я могу ответить!

— Ты всё равно будешь приходить ко мне ночами, когда я позову тебя. Скоро мой живот вырастет, ты будешь обнимать бережно мой большой живот. Ты любишь детей?

— Я люблю инжир и жареную баранину, — сказала Ирас, не улыбнувшись.

— Ах ты, сучка!..

Теперь Ирас улыбнулась, полоски на её щеках резко вильнули... Она говорила что-то о предопределении...

— Фатализм и гиперборейство!.. — смеялась Маргарита... Но не могла понять, уж не осуждает ли Ирас свою царицу... Понять она хотела просто из любопытства, потому что на самом деле это ведь не имело значения — осуждает Ирас её или не осуждает... Или всё же имело?..