Читать книгу - "Начало России - Валерий Шамбаров"

Василию Дмитриевичу было от чего ужаснуться. Замыслы тестя вырисовывались настолько отчетливо, что дальше некуда, разрозненные части общего плана сходились воедино – Смоленск, верховские княжества, подкопы под Новгород и Тверь, а дальше и владения зятя… Совещались с боярами, но видели перед собой полный тупик. Противником Витовта и Тохтамыша выступал Темир-Кутлуг, но он и для русских не был другом. А повадки тестя были уже известными. Стоит обратиться в Сарай, и Витовт раструбит, что Москва предала, получит чудесный предлог для нападения. Что ему стоит изменить направление своей армии? Точно так же, как он делал раньше, шел на Тамерлана, а хапнул Смоленск?

Великий князь отправил к Витовту в качестве посла собственную жену. Может, хоть Софья умиротворит отца? Она и сама была глубоко встревожена. Выдавая ее замуж, отец наставлял, что ее задача – скрепить и удерживать союз, она верила, что главную роль в союзе должен играть именно отец, мудрый и опытный. Но сейчас-то речь шла не о союзе! У Софьи был муж, она хотела, чтобы ее дети унаследовали великое княжение. А отец метился обездолить и ограбить ее семью!

Но Витовт встретил дочку в Смоленске и расстарался превратить свидание в веселый праздник. Предоставил поскакать на охотах, которые она так любила, посидеть на пирах, полюбоваться на рыцарские турниры – небось, на Руси отвыкла от этого зрелища. А насчет цели посольства заверил, что не имеет никакого желания воевать с Василием. Другое дело, новгородцы, обманувшие его. Другое дело, рязанцы, они первыми начали. Василию надо всего лишь сидеть смирно, слушаться тестя, и для него все обойдется. В качестве подарка Софье и зятю Витовт преподнес несколько возов красивых икон, награбленных в Крыму. Ему-то, полуязычнику-полукатолику, православные иконы были без надобности. Впрочем, подарок был и с намеком. Молитесь, что вам еще остается?

Действительно, оставалось лишь молиться. Положение было отчаянным. Слухи о том, что над Русью нависла беда, доходили не только до великого князя. Оживились все противники Москвы. Михаил Тверской оживленно пересылался с Литвой. Князь Василий Кирдяпа, лишившийся Нижнего Новгорода и сидевший в Городце, выбрал другую сторону, сносился с Сараем. А его брат-изгнанник Семен совсем осмелел, решил, что уже можно помахать саблей. Появился в Камской Болгарии и сговорился с царевичем Эйтяком отбить родовой удел.

Правда, Эйтяк собрал всего тысячу татар. Но Семен подступил к Нижнему Новгороду, кричал жителям, что пришел их исконный князь, а москвичи чужие. Боярам и купцам наобещал всяческие поблажки, горожанам милости и безопасность, и ему открыли ворота. Хотя Эйтяк помогал Семену отнюдь не безвозмездно, князю платить было нечем, и татары набросились на нижегородцев, обдирали до нитки. Ошеломленные люди побежали к Семену, шумели – где же твои обещания? Он мялся, разводил руками, дескать он «в татарах не волен». Но воины Эйтяка прибарахлились и распрощались, а князю как было оставаться без войск с ограбленными подданными? Пришлось скромненько упорхнуть вместе с татарами.

Однако судьба Руси решалась не в Нижнем Новгороде и даже не в Москве. В демагогии Витовт не знал себе равных. Широко извещал – он затеял войну против Орды, справедливую, освободительную. Намерен покончить с осиным гнездом, полтора века терзающим соседние страны. Под его знамена съезжались литовские и русские князья, стекались добровольцы, днепровские казаки. Но в правящих кругах Литвы и Польши знали истинную цель войны. Ягайло передал в подчинение двоюродного брата польскую армию, Тевтонский орден выделил отборный корпус из 500 человек.

О масштабных сборах услышали и в Сарае. Мурзы и воины научились запросто предавать своих ханов, но сейчас на них нацеливались полчища чужеземцев. Степняки едва оправились после Тамерлана, а их улусам грозило еще одно опустошительное нашествие. Чтобы защититься, хочешь или не хочешь, надо было сплотиться вокруг хана. Темир-Кутлуг и Едигей оценивали трезво: войско Золотой орды рыхлое и ненадежное. Оно будет драться лишь до тех пор, пока прикрывает родные кочевья, а в случае отступления развалится. Властители разделились. Едигей поскакал на восток, привести крепкие тумены Белой и Синей орд, а хан с наличными силами выступил навстречу врагу.

Чтобы потянуть время, он попытался завязать переговоры, потребовал от литовцев выдать Тохтамыша. Писал: «Он мой враг, не могу оставаться в покое, зная, что он жив». Витовт презрительно отмахнулся. У него набралось больше 100 тыс. воинов, везли артиллерию. Летом 1399 г. армия шумно и громоздко переправилась через Днепр, вступила на ордынскую территорию. Темир-Кутлуг ждал на р. Ворскле, но снова направил послов к Витовту, спрашивал: «Зачем ты на меня пошел? Я твоей земли не брал, ни городов, ни сел твоих». Литовский властитель высокомерно ответил: «Бог готовит мне владычество над всеми землями. Будь моим сыном и данником или будешь рабом».

Но… тем самым он попался на удочку! Темир-Кутлугу как раз и надо было выиграть несколько дней. Он вдруг согласился, начал спорить только о частностях. Уточнял размер дани, выражал готовность считать Витовта не «отцом», а «старшим братом», по средневековому этикету это означало разные формы зависимости. Литовец выставил еще условие, чтобы хан, как вассал, чеканил его имя на своих деньгах. Темир-Кутлуг и об этом хотел подумать. В обсуждениях пролетело три дня, а тут и подоспел Едигей. Опытный военачальник принял общее командование и по-своему подключился к переговорам. Объявил Витовту: «Да, хан признавал тебя старшим, потому что ты и впрямь старше его годами. Но я гораздо старше тебя. Значит, будет справедливым, если ты признаешь старшим меня, подчинишься мне и начнешь чеканить монеты с моим именем».

Витовт взбеленился. Его, привыкшего обманывать кого угодно, откровенно надули, а напоследок еще и щелкнули по носу издевкой! 12 августа литовский властитель кинул армию в сражение, загрохотали его пушки. Но именно на это Едигей рассчитывал. Разозлить врага, подтолкнуть атаковать первыми. Татары благоразумно не лезли под обстрел орудий, держались поотдаль. А рыцарям не хотелось топтаться на месте. Лавина польской, немецкой, литовской, русской конницы ринулась вперед. Конечно, ее удар выдержал бы не каждый. Золотоордынское ополчение могло запаниковать и разбежаться куда глаза глядят. Но Едигей и это учел. В оборону он поставил лучшие зауральские тумены, а сбродную рать Темир-Кутлуга вообще удалил с поля боя, послал в обход.

Татары, приведенные Едигеем, схлестнулись с неприятелями, во множестве погибали, подавались назад, но не бежали. Высматривали у рыцарей слабые места, вклинивались контратаками. Литовцы и их союзники одолевали, проминали ордынские ряды бешеным напором, Витовт уже чувствовал себя победителем. Но он слишком увлекся тем, что творилось на поле перед ним. А Темир-Кутлуг завершил маневр, и туча его всадников понеслась на тылы, оставленные без внимания. О, сейчас золотоордынский сброд был в своей стихии: засыпать стрелами в спины, потрошить обозы – с воем, шумом, воплями.

Тохтамыш, ради которого, в общем-то, началась война, показал себя полным ничтожеством. Он даже не пытался отразить неожиданное нападение. Едва обнаружилось, что противник окружает, развернул свои отряды и погнал наутек. За ним бросилась часть поляков. Остальные рыцари в атаке нарушили строй, а теперь добавилось замешательство. Озирались, не понимая, что происходит. Ордынцы навалились на них с разных сторон и принялись истреблять. Раздавить бронированное ядро армии они не могли, но это ядро стало неуправляемым. Рыцари потолкались туда-сюда, а потом хлынули назад. Окружение прорвали без особого труда, но Едигей не позволил сорганизоваться отступающим, пустил рати вдогон.