Читать книгу - "Римская империя - Линн Торндайк"

Мы снова встречаемся с рассказами о том, как больные львы поедают обезьян, о романе львицы с пантерой, о том, как сильно любят леопарды душистую смолу определенного дерева, а козы — коричное дерево, об обезьянах, которых люди научили собирать перец, используя их страсть к мимикрии, и о тигре, чьи чресла очень любят индийцы. «Ибо они отказываются есть другие части тела этого животного, поскольку, по их словам, сразу же после своего рождения он тянет свои передние лапы к восходящему Солнцу».

В реке Гифасис живет существо, похожее на белого червяка. Он становится мягким, если полить его жиром или маслом, которое, будучи подожженным, никогда не гаснет, и которое царь использует для поджигания стен и захвата городов^[62]. В Индии живут грифоны, которые добывают золото своими мощными клювами, а также светящийся феникс, который строит свое гнездо из пряностей, а перед смертью поет, как лебедь.

Драконы Индии

Но особенно замечательны змеи или драконы, которых в Индии великое множество и которые часто достигают огромных размеров — тридцать или даже семьдесят локтей в длину. Те, которые живут на болотах, очень вялые и лишены гребней, зато те, которые обитают на холмах и в горах, движутся быстрее, чем самые стремительные реки, и имеют длинные бороды и гребни.

Драконы, живущие в долинах, вступают в схватки со слонами, которые заканчиваются смертью обоих противников, как нам сообщал Плиний. Горные драконы имеют густые бороды, крупные гребни, золотую чешую и горящий взгляд. Они зарываются в землю, производя при этом оглушительный грохот, как будто медь падает на землю, или, шипя, спускаются на берег моря и уплывают очень далеко. Они внушают ужас, но индусы укрощают их, показывая им золотые знаки, вышитые на алой ткани, или заклиная тайной мудростью. Они едят драконьи сердца и печень, чтобы научиться понимать язык и мысли животных.

Оккультные свойства драгоценных камней

Впрочем, драконов ценят, в первую очередь, за драгоценные камни, которые находят у них в головах. Чтобы добыть эти камни, индусы наводят на драконов чары, а потом быстро отрубают им головы. Зрачки глаз драконов, живущих на холмах, представляют собой камни, которые обладают неотразимым свойством, которое используется во многих оккультных ритуалах, а в головах горных драконов много бриллиантов ярких расцветок, которые приобретают оккультные свойства, если их расположить в виде кольца. «Говорят, что такое кольцо имели Гиги». Но много чудесных камней встречается и за пределами драконьих голов.

«Кто не знает о привычках птиц, — говорил Аполлоний Дамису во время одной из своих бесед, посвященных природным явлениям, — и о том, что орлы и аисты не строят гнезд, не положив в них камень: орел — камень под названием аэтитес, а аист — лихнитес, которые помогают им высиживать птенцов и отпугивают змей?» Расставаясь с индийским царем Фраотом, Аполлоний, как обычно, отказался принять в подарок деньги, но взял драгоценный камень, предложенный ему царем. При этом он воскликнул: «О, редкий камень, какая удача, что я тебя нашел!» Филострат высказал предположение, что он заметил какую-то оккультную и божественную силу у этого конкретного камня.

У браминов были такие огромные драгоценные камни, что из одного из них можно было вырезать кубок, достаточно вместительный, чтобы налитой в них водой могли утолить жажду четверо мужчин в самое жаркое время года. Однако об оккультных свойствах этого камня ничего не говорится. Брамин Иархас считал, что в него вселилась душа героя Ганга, сына реки Ганг, поскольку, еще будучи ребенком, знал, где надо копать землю, чтобы обнаружить семь алмазных мечей, спрятанные этим героем под землей. Вероятно, это были волшебные мечи, свойства которых, частично, проистекали из свойств алмаза — камня, из которого они были сделаны.

В «Жизни Аполлония Тианского» меньше говорится о свойствах трав, чем о свойствах камней, но индусы изготовляли любовную мазь или мазь для приворота из смолы деревьев. Неоднократно упоминаются в книге и различные лекарства и яды. Мандрагору Филострат называет снотворным средством, а вовсе не смертельно опасным ядом.

Отсутствие числового мистицизма

Несмотря на то, что Аполлоний был пифагорейцем, в его трудах на удивление мало места отводится совершенным числам и их мистическому значению. Помимо семи колец и семи мечей, о которых мы уже упоминали, пожалуй, единственным примером числового мистицизма является вопрос, заданный Аполлонием браминам. Он спросил, имеет ли число 18 (таково было количество браминских мудрецов во время его приезда в Индию) какое-нибудь значение? Ведь это число не является квадратом и не считается особо почитаемым, как, например, десять, двенадцать или шестнадцать. Брамины ответили, что никакого особого значения это число не имеет, что количество браминов строго не фиксировано, их может быть от одного до семидесяти, в зависимости от наличия достойных этого звания людей.

Мантика или искусство прорицания

Поскольку Филострат не верил в то, что Аполлоний был колдуном, он не наделял его в своей книге даром прорицания, властью над демонами и тайной мудростью. Он представил его как мудреца, который обладает врожденным даром пророчества или божественного откровения, поскольку мантика или искусство прорицания в Индии не подвергалось проклятию, как, например, ведовство. Брамин Иархус говорил, что те люди, которые занимаются прорицанием, становятся, благодаря этому, божественными людьми и делают жизнь других людей более безопасной.

Сам Аполлоний, называя колдунов псевдо-мудрецами, делал исключение для прорицателей, заявляя, что если их предсказания сбываются, то это уже не лже-наука, хотя и не мог сказать, является ли это искусством или нет. Когда его допрашивал Тигеллин, любимец Нерона, Аполлоний заявил, что прорицанием не занимается. Тигеллин преследовал философов на том основании, что они, якобы увлекаются прорицанием. Судьи, обвинившие Аполлония от имени Домициана, снова вменили ему в вину занятия прорицанием — они считали это доказательством того, что он был колдуном.

Способность Аполлония предсказывать будущее

Если Аполлоний не занимался колдовством или мантике, то возникает вопрос — как же ему удавалось предсказывать будущее? Во время суда, стоя перед Домицианом, он не отрицал, что сумел предсказать эпидемию чумы в Эфесе, но объяснял свое «ощущение надвигающейся опасности» тем, что в ту пору очень скудно питался. Это обострило все его чувства и позволило, словно в чистом зеркале, увидеть «все, что происходило или должно было произойти». Ибо он был наделен способностью узнавать о далеких событиях в тот момент, когда они происходили, а также знанием будущих событий.

Так, в Эфесе, он сразу же узнал об убийстве Домициана в Риме^[63], а в Тарсусе, хотя и приехал в этот город уже после того, как бешеная собака покусала мальчика, он смог описать и найти эту собаку.