Читать книгу - "Запросы плоти. Еда и секс в жизни людей - Кирилл Резников"

Несмотря на торжество неоконфуцианской морали, зажиточные горожане наслаждались радостями чувственной жизни. Кроме жен и наложниц, к их услугам были проститутки. Публичные дома – «зеленые терема», появились в Китае еще в VII веке до н. э. Их основание связывают с чиновником Гуань Чжуном, сделавшим проституцию источником доходов для страны. Государственные «зеленые терема» существовали почти 2 тысячи лет. Особенно они процветали в период династии Тан (618–906), когда императоры, ученые и поэты искали общества лучших из «опавших листьев». Эти куртизанки не только пели, танцевали и музицировали, но были хорошо образованы, сами сочиняли стихи и песни, а одна из них, Юй Сюаньцзи (844–871), стала выдающейся поэтессой. Но большинство опавших листьев, именуемых также «перепелками», «куропатками» или просто «курицами», обслуживали горожан. Они делились на категории – от содержанок богатых купцов, до «казарменных девок». На низшей ступени стояли «морские шлюхи», обслуживающие, кроме китайцев, иностранных моряков и прочих «заморских чертей».

Впрочем, не только «морские шлюхи» работали у воды – в Китае, с его реками, каналами и морскими заливами, были распространены плавучие публичные дома, именуемые «цветочными лодками». Лучшие из них были настоящими плавучими дворцами с банями и ресторанами, а самые скромные представляли простые сампаны, занавешенные вдоль бортов парусом. Независимо от класса «цветочных лодок», клиента всегда угощали чаем, были с ним вежливы, а предварительный разговор о деньгах считался неучтивым. Услугами проституток пользовались не только юноши, обучающиеся искусству «облака и дождя», но отцы семейств. Секс с проститутками считался не только приятным, но полезным – ведь, «куропатки» или «курицы», как звали проституток, трудами своими приобрели мощный инь, укрепляющий ян мужчины. Лишь в XVI в. до китайских врачей дошло, что, кроме инь, «курицы» приносят венерические болезни. Постепенно государственные «зеленые терема» сменяются частными, а с приходом маньчжурской династии Цин (XVII в.), государство отказалось от управления проституцией.

Развлечения городских жителей средневекового Китая отображены в великом романе XVI в. «Цзинь, Пин, Мэй», или «Цветы сливы в золотой вазе», созданным автором, писавшим под псевдонимом Ланьлинский насмешник. Скандально знаменитый роман поистине кладезь сведений о досуге зажиточных горожан эпохи династии Мин. Другие источники подтверждают, что описанные обычаи не выдумка автора, а роман является зеркалом нравов тех времен. Восхищает язык романа – простой и сочный, без средневековой витиеватости и выспренности. Характерно, что описывая сексуальные забавы, автор использует современный ему жаргон, а не термины даосских пособий по «Искусству брачных покоев» – там нет никаких ян и инь.

Главный герой романа, хозяин доходной лавки лекарственных трав Симэнь Цин, – не дон Жуан и не Казанова, а скорее, один из героев де Сада, но без садизма. Симэнь Цин, или просто Симэнь, увлечен самим процессом секса. Он не так стремится к смене женщин, хотя ценит разнообразие, как хочет ежедневно получать максимум наслаждений. В этом ему помогает снадобье, полученное от тибетского монаха. Свой аппетит он реализует, занимаясь сексом со своими и чужими женами, вдовами, певичками, служанками и со своим слугой Шутуном. Возможности для исполнения желаний ему дают деньги. Благодаря деньгам, кутила и лентяй, который и в лавке-то не бывает, там есть приказчики, пользуется уважением и влиянием. Симэнь не только неотразим для женщин, но умеет подкупить кого нужно и получает почетное звание помощника тысяцкого императорской гвардии, то есть, чиновника пятого ранга.

Сексуальные подвиги Симэня прямо противоположны идеям даосизма, совершая их, он не приобретает долголетия, тем более, бессмертия, а утрачивает здоровье и в 33 года гибнет. Книга завершается тем, что 15-летний сын Симэня, родившийся в день его смерти и ставший как бы его новым земным воплощением, должен пойти в монахи. Прекращение рода – самое страшное наказание для китайца, и кара за распутную жизнь Симэнь Цина. Подобная концовка отчетливо показывает буддистские симпатии Ланьлинского насмешника. Тем не менее, роман по-раблезиански сочен, а его герои, далекие от духовных исканий автора, радуются чувственной жизни, какую ведут.

Эротические сцены романа вживе передают как зажиточные китайцы ублажали плоть. Тут важно все – вкусная еда, вино, убранство спальной, благовония, женская прическа, напоминающая черное облако, белые соблазнительные бедра и, самые различные приспособления, разжигающие страсть. Все обычно начиналось с «игры на флейте» или минета. Чаще всего любовники переходили к музыкальным упражнениям после первого поцелуя. Но «игра на флейте» могла быть сольным номером и даже заключительным аккордом. Так одна из жен Симэня, ненасытная Цзиньлянь или Золотой Лотос, после ночи, проведенный в любовных забавах, не хочет выпускать мужа из кровати: