Читать книгу - "Дэн Сяопин - Александр Панцов"

Осенью — зимой 1952 года Дэн особенно остро почувствовал это. Началось с того, что в конце сентября Мао отправил в СССР на XIX съезд КПСС делегацию во главе с Лю Шаоци, попросив Лю еще раз выяснить у Учителя, не пора ли им все-таки начать у себя строительство социализма. Ведь капитализм в Китае уже «дышал на ладан», «помещичьи» и «кулацкие» хозяйства «приказали долго жить», власть находилась в руках компартии. Так чего же ждать? В конце октября Лю привез ему ответ, который, однако, не мог удовлетворить Мао. С одной стороны, Сталин наконец-то согласился с тем, что социализм в Китае можно начинать возводить, с другой — подчеркнул необходимость действовать «постепенно», посоветовав главе китайской компартии «не торопиться с кооперированием и коллективизацией сельского хозяйства, т[ак] к[ак] КНР находится в более благоприятных условиях, чем СССР в период коллективизации»⁷³.

Двусмысленность рекомендаций дала возможность Лю Шаоци и Чжоу Эньлаю интерпретировать их по-своему, делая акцент на словах «постепенно» и «не торопиться». Вот тогда-то Мао и перевел в Пекин левака Гао Гана — на ключевую должность председателя Госплана. Более того, в личных беседах с ним стал сетовать на «консерватизм» Лю и Чжоу⁷⁴, а затем начал использовать его для развертывания настоящей кампании против «правого оппортунизма» в партии.

Поводом к последней послужила публикация в главной партийной газете «Жэньминь жибао» («Народная ежедневная газета») 31 декабря 1952 года проекта новой налоговой системы, подготовленного министром финансов и заместителем председателя Финансово-экономического комитета правительства Бо Ибо и за пять дней до того одобренного на заседании Государственного административного совета под председательством Чжоу Эньлая⁷⁵. Принципиальная новизна закона заключалась в единообразном налогообложении всех форм собственности, при котором государственные и кооперативные предприятия теряли свои налоговые льготы, а частнокапиталистический сектор получал благоприятные условия для конкуренции. Закон полностью соответствовал принципам «новой демократии», а потому в правительстве ни у кого не вызвал возражений.

Дэн хорошо знал министра Бо, этого 44-летнего шаньсийского интеллигента, старого члена партии, по совместной борьбе в пограничном районе Шаньси — Хэбэй — Шаньдун— Хэнань, полностью доверял ему, да и вообще считал, что Мао в то время был настроен умеренно. За два месяца до заседания Дэн сам предлагал Председателю, который, как мы помним, с весны 1952-го сетовал на чрезмерное преследование буржуазии, положить конец движениям против «трех и пяти злоупотреблений»⁷⁶. И тот тогда выразил ему полную поддержку. Иными словами, вновь продемонстрировал, что пока не готов к социализму.

Но, прочитав проект, Мао неожиданно возмутился, так как этот документ не был согласован с аппаратом ЦК и он лично о нем ничего не знал. 15 января 1953 года он послал гневное письмо Чжоу Эньлаю, Дэну, Чэнь Юню (тот был не только заместителем премьера, но и председателем Финансово-экономического комитета) и Бо Ибо, заявив, что не считает обоснованным стремление создать условия для оживления частного предпринимательства⁷⁷. Он считал, что проект противоречит решениям 2-го пленума ЦК седьмого созыва «об уничтожении буржуазии», и обвинял его разработчиков в «правооппортунистической ошибке»⁷⁸.

Чжоу, Дэн, Чэнь и Бо расстроились. Они явно не ожидали такой реакции от Председателя. Кто же мог предположить, что его настроение изменится так круто! Пришлось Чжоу, как главе исполнительной власти, оправдываться, уверяя Мао в лояльности и предлагая урегулировать ситуацию⁷⁹.

Но Председатель не сменил гнев на милость и 16 февраля 1953 года опубликовал в «Жэньминь жибао» частное письмо Гао Гану, которое содержало критику «правого уклона»⁸⁰. А в марте по его инициативе ЦК принял решение, чтобы ни один документ правительства не обнародовался без предварительного обсуждения в Центральном комитете. Тогда же Мао перераспределил обязанности членов правительства и восемь ключевых министерств промышленности передал Гао Гану, то есть по существу вывел их из-под контроля Чжоу. С того времени о Гао стали говорить как о главе «экономического кабинета министров». Дэн тогда тоже, как заместитель премьера, получил «под свое крыло» несколько ведомств: комитеты народного контроля и по делам национальностей, а также министерства железных дорог, почт, коммуникаций и кадров, но они, конечно, являлись второстепенными по сравнению с ведомствами Гао⁸¹. На лето же 1953 года Мао запланировал проведение Всекитайского совещания по вопросам финансово-экономической работы, на котором решил окончательно разоблачить «правых». И теперь уже не только Бо Ибо и Чжоу Эньлая, но и наиболее авторитетного — Лю Шаоци. (Как раз в то время в беседе с советским генконсулом в Шэньяне Андреем Мефодиевичем Ледовским протеже Председателя Гао Ган заявил, что «ошибочная, буржуазная линия Бо Ибо» не только поддерживается Лю Шаоци, но и фактически исходит от него⁸².)

Именно Гао Гану Мао и поручил руководить совещанием — наряду с Чжоу и Дэном⁸³. Как председатель Госплана Гао должен был сделать и основной доклад о планах экономического строительства. Сам же «великий кормчий» задал общую идеологическую тональность форума, выступив на заседании Политбюро 15 июня 1953 года с критикой Лю Шаоци и других деятелей партии, которые стремились к «прочному установлению новодемократического общественного порядка»⁸⁴.

На самом же совещании, проходившем за закрытыми дверями с 13 июня по 13 августа, развернулось бурное обсуждение не только новой налоговой системы, но и общей политической стратегии КПК. В форуме приняли участие практически все высшие чиновники партии и государства — 131 человек⁸⁵. Помимо основного доклада Гао Гана об экономических планах были заслушаны дополнительный доклад Ли Фучуня на ту же тему и доклад Ли Вэйханя о политике по отношению к частному капиталу. А потом все принялись критиковать Бо Ибо.

Наибольшую активность конечно же проявил Гао Ган. Уже с тех пор, как Мао впервые высказал «желание» перейти на «вторую линию», Гао стал метить в вожди компартии. И уже тогда начал распространять среди высшего руководства слухи о том, что в Центральном комитете есть «две группировки, которые не заслуживают доверия: одна возглавляется Лю Шаоци… а другая — Чжоу Эньлаем»; стал говорить, что Сталин именно его (Гао Гана) выделяет из всех вождей китайской компартии, а Лю Шаоци, наоборот, — недолюбливает⁸⁶. И вот теперь, расценив «задушевные» беседы с Председателем как знак особого благоволения, он на совещании и вне его развил бурную деятельность. Блестя стеклами круглых очков, которые он носил по причине близорукости, этот высокий человек с пышной шевелюрой и густыми бровями стал яростно нападать на Бо Ибо. Пронзительный взгляд его маленьких жестких глаз сразу вселил во многих присутствовавших безотчетное беспокойство, которое оказалось ненапрасным. Подвергая критике Бо, причем не просто за допущенные «ошибки», а за «борьбу против линии партии», то есть вынося ему смертный приговор, Гао Ган то и дело в качестве доказательств вины министра финансов приводил «ошибочные» высказывания Лю Шаоци! Правда, не ссылаясь на самого Лю, а делая вид, что так говорил Бо Ибо⁸⁷. Иными словами, открыто обличая Бо, тайно нападал на Лю. (Критиковать Лю Шаоци в открытую Мао ему не позволял.) Все присутствовавшие, в том числе сам Лю Шаоци, отлично поняли его маневр.