Читать книгу - "Гончаров - Владимир Мельник"

После заслуженного триумфа романа «Обломов» Гончаров решается вновь — и уже твёрдо — вернуться к мысли об окончании последнего романа трилогии — «Обрыв». Это произведение вбирает в себя уже более широкий спектр «русских вопросов» и пишется Гончаровым с другим настроением. Кажется, что-то переменилось и сдвинулось в самом времени, в самой атмосфере эпохи. Многие люди гончаровского круга начали заметно праветь в своих взглядах уже в конце 1850-х — начале 1860-х годов. Выразилось это в том числе и в осязаемой тяге этих людей к церкви. Гончаров, скорее всего, никогда не порывал с церковью, но до конца 1850-х — начала 1860-х годов ни положительные, ни отрицательные сведения по этому вопросу не фиксируются в документах. Во всяком случае, его церковная жизнь не демонстрируется и не акцентируется им самим. Со временем это изменилось. При скудости сведений о жизни писателя мы не можем точно сказать о том, какие храмы посещал Гончаров как прихожанин в течение своей жизни. Такие сведения есть лишь о храме святого великомученика Пантелеймона, да — эпизодически — ещё о двух-трёх церквях. А ведь проявления человека в его отношениях с церковью очень многое проясняет! В том числе и в случае с автором «Обломова».

Скорее всего, Гончаров начинает посещать храм святого великомученика Пантелеймона, когда поселяется в доме на улице Моховой. Храм располагался недалеко от дома. После возвращения в Санкт-Петербург из кругосветного путешествия на фрегате «Паллада» он снимает квартиру на Невском проспекте в доме Кожевникова, близ Владимирской улицы.^[212] Это предположение можно сделать на основании его общения со священником М. Ф. Архангельским.

В приходе святого Пантелеймона, который находился в центре Санкт-Петербурга, был серьёзный церковный клир, служили священники, имеющие ученые степени. В списках петербургского духовенства обозначено, что в этом приходе служили, помимо Гавриила Васильевича Крылова, священники Михаил Ферапонтович Архангельский и Павел Федорович Краснопольский, а также дьякон Николай Васильевич Тихомиров. Все они, судя по упомянутому списку, были людьми учеными: либо кандидатами, либо магистрами. Воспоминания Н. И. Барсова дают некоторое представление о духовнике Гончарова — протоиерее Гаврииле Крылове. Это был человек, судя по всему, влиятельный в церковном мире. Достаточно сказать, что Барсов упоминает о близком знакомстве отца Гавриила с придворным протоиереем Иоанном Васильевичем Рождественским, который обучал Закону Божьему великого князя Сергея Александровича Романова^[213]. Протоиерей Иоанн отличался высокими духовными качествами, которые еще более укрепились в посланных ему Божиим Промыслом испытаниях: перед принятием священства он потерял жену и всех детей. Знакомство с отцом Иоанном духовника Гончарова свидетельствует как о замечательных духовных дарованиях отца Гавриила, так и о его авторитете в церкви.

По свидетельству Н. И. Барсова, священник Гавриил «был человек хворый, чахоточный…».^[214] Иван Александрович любил и уважал своего духовного отца «как человека простого и доброго и прекрасного священника».^[215] Гончаров очень многое доверял ему и старался выполнять его рекомендации. Самые сложные духовно-нравственные проблемы жизни Гончарова, упоминаемые в его письмах, получали ту или иную оценку отца Гавриила. Впервые своего духовника Гончаров упоминает, кажется, в письме к Софье Александровне Никитенко (которая, кстати сказать, тоже хорошо знала отца Гавриила и, возможно, также была его духовным чадом) от 4 июля 1868 года. Речь в письме идет

о некоей A. H., женщине, к которой Гончаров, судя по всему, был неравнодушен, но от которой буквально бегал, подозревая, что она лишь выполняет тайное поручение его личных врагов и «завлекает» его в свои «сети». Из письма выясняется, что в подобные проблемы своей жизни писатель откровенно посвящал отца Гавриила: «Ведь Вам мое длинное письмо ни в чем не помешает… А пишу по привычке поверять Вам все вообще и, между прочим, об A. H., о которой только и могу говорить с Вами да с отцом Гавриилом. Не забудьте прочесть ему это мое письмо: пусть он не поскучает выслушать. Я спешу написать это все Вам затем, чтобы и он, и Вы, услышавши от кого-нибудь, что и А. Н. и я — в Швальбахе, не подумали, что я поехал сюда, знавши о ней что-нибудь, и не обвинили бы меня, как ее покровители, с ее слов и жалоб — и по наружным признакам. Боже меня сохрани! Я бы тогда ни ногой сюда! И теперь ничего: не подходи она ко мне, не останавливай, словом не затрогивай — и я не только не заговорю с ней, даже лишнего взгляда не кину — и мне нисколько не мешает работать то, что она тут близко». Письмо к С. А. Никитенко от 19 июля еще более подробно рассказывает об отношениях Гончарова с таинственной «Агр. Ник.» и о ее характере. И здесь снова упоминание об отце Гаврииле, причем очень характерное: «Священник, знающий всё обо мне».^[216] Конечно, это говорит о том, что Гончаров исповедовался у отца Гавриила — и не только не скрывал от него ничего существенного, но и советовался с ним в трудных жизненных ситуациях. В более позднем письме к С. А. Никитенко от 4 июня 1869 года писатель снова упоминает своего духовного отца. Судя по контексту письма, отец Гавриил действительно знал о писателе всё и был в курсе его тяжбы с Тургеневым, который, по мнению Гончарова, использовал в своих романах мотивы и образы еще неопубликованного, но уже прочитанного вслух «Обрыва». Духовник Гончарова мог советовать и советовал ему только одно: смириться. «Наш общий знакомый отец Гавриил, — пишет Гончаров, — все твердил и в прошлом и в нынешнем году: «Простите всем, смиритесь, и вам простится»… «Простите, смиритесь!» — говорят мне — и отец Гавриил, и собственное мое желание».^[217] Гончаров являлся духовным чадом отца Гавриила до самой смерти последнего.