Читать книгу - "Элен Берр. Дневник. 1942-1944 - Элен Берр"

Такие создания, как Элен, — не уверен, что они вообще есть, — не только прекрасны и сильны сами по себе. Они озаряют красотой и увеличивают силы тех, кто умеет их понять. Для меня Элен была символом силы — той светлой силы, которая и есть сама красота, гармония; притягательность, верность, надежда и честность. Все это погибло. Смерть отняла не только женщину, которую я любил, но нечто большее: душу, столь близкую моей (читая дневник, я еще острее ощутил эту потерю). Все, что я отдал Элен: верность, нежность, любовь — она унесла с собой. Я даже не могу сказать: в могилу… и это так ужасно. Унесла и другое сокровище: чудный источник, из которого я мог бы в будущем черпать силы, и даже успел ненадолго приникнуть к нему. Что такое полгода? Однако полугода хватило, чтобы связать наши жизни прочными узами, которые могла бы развязать лишь смерть, и она их развязала. Даже в разлуке Элен занимала во мне все больше места. Я все-все хранил для нее. И как я мог оставить ее, не убедившись, что она в безопасности?

Что осталось от этих шести месяцев, по которым память блуждает, словно они длились вечность, и которые пролетели как один час? Какой-то витающий вокруг неуловимый аромат, смутно похожий на лаванду…

Был еще один экземпляр дневника Элен — его отпечатал на машинке кто-то из служащих компании «Кюльман», и в таком виде его хранили в семье. Я узнала о его существовании в пятнадцать лет, а спустя еще несколько лет прочла. И у меня возникло глубокое убеждение, что надо что-то сделать, чтобы свет личности Элен остался с нами, возобладал над всеми гнусностями. Эта боль не утихала годами. Как выжить, как восстать против заговора молчания, подобного свинцовому колпаку? Задавать вопросы считается неприличным, непозволительным, есть только то, «что было до», и то, «что было после», Я благоговейно собирала рассказы переживших то время, словно старалась извлечь из зияющей раны драгоценный камень — вновь обретенное, освобожденное слово.

9 ноября 1992 г. я приняла решение отыскать оригинал. И в первую очередь подумала о Жане — ведь дневник предназначался ему. Я знала, что он когда-то работал советником в посольстве, и отправила письмо на его имя в Министерство иностранных дел. 25 декабря 1992 г. он пригласил меня к себе домой.

«Это был гармоничный, волнующий, так сказать bitter sweet^[272], дуэт сердец, — написал он мне потом. — Да, это было волшебство, которое коснулось нас благодаря любимой тени…»

Через два года он передал мне оригинальную рукопись. Признался, что это его «избавляет от угрызений совести, от упреков самому себе в том, что он не смог ничего сделать». И прибавил: «Я благодарен вам за то, что вы освободили меня от этой муки, разорвали обруч из раскаленного железа».

Жан дал мне большой конверт из крафтовой бумаги, который хранился у него в шкафу, на самом верху. В конверте были сложены отдельные листки из школьных тетрадок, заполненные ровным тонким почерком. Текст очень разборчивый, написан на едином дыхании, в полной гармонии мысли и чувства, почти без помарок и исправлений.

В 2001 г. я заново прочитала рукопись, записала текст на дискету и распечатала 12 экземпляров — для всех членов семьи и для Жана.

В 2002 г. передала рукопись в Мемориал Шоа^[273]. Там мне посчастливилось встретить заведующую архивом Карен Тайеб, — которой я вручила все документы, касающиеся нашей семьи. Ее горячее участие и усердие позволили оживить этот документ.

В Мемориале есть витрина, посвященная дневнику Элен и истории семьи Берр. Однажды я увидела, как ее окружили и склонились над ней несколько девушек, они пытались разобрать, что написано в рукописи, а рядом, на скамейке терпеливо дожидались своей очереди другие.

«Дневник» опубликовали сначала во Франции в январе 2008 г., а потом еще более чем в двадцати странах. «Элен была бы очень рада такому невероятному успеху», — написал мне Жан. Он скончался, когда готовилось английское издание. Этот человек редкостного обаяния, с благородным умом и сердцем навсегда останется со мной.

Пусть же этот «Дневник», символ победы над смертью, живет долгой жизнью и не дает угаснуть памяти обо всех, чьи голоса были уничтожены.

Мариэтта Жоб, январь 2009 г.