Читать книгу - "Анна Иоанновна - Николай Павленко"

В 1722 году группа промышленников обратилась к Петру Великому, отправлявшемуся в Персидский поход, с просьбой не возвращать овладевших мастерством беглых крестьян, работавших на мануфактурах, их законным владельцам. Без этих мастеровых, заявляли владельцы мануфактур, «промяться не можно», на предприятиях прекратится работа. Петр I распорядился мастеровых из числа беглых оставить «впредь до указу», но указа не последовало. Следующий указ о закрепощении мастеровых относится к 1732–1733 годам, когда была проведена перепись занятых на мануфактурах мастеровых и работных людей, тоже разрешивший промышленникам не возвращать их владельцам. Указ 7 января 1736 года навечно закрепощает за предприятием не только беглых крестьян и посадских, но и членов их семейств. В итоге предприятие стало обслуживаться так называемыми вечноотданными: бывшие наемные работники стали крепостными. Только в легкой промышленности вечноотданными работниками значилось 12,5 тысячи мужчин и 5499 женщин. На казенных заводах главным источником комплектования рабочей силы были рекруты, составлявшие 65 % контингента работников, а вечноотданные составляли только 28 %.

Еще одна группа рабочих комплектовалась из числа купленных к заводам крепостных крестьян. По указу 1721 года промышленникам разрешалось по установленным правительством нормам покупать крепостных крестьян к полотняным и суконным станам в легкой промышленности, к доменным печам и молотовым, ковавшим железо в металлургии. Формально они являлись принадлежностью мануфактуры: промышленнику разрешалось их продавать только вместе с предприятием.

Право покупки крепостных являлось привлекательной приманкой для купцов, стимулировало их интерес к производству, ибо перед ними маячила возможность стать такими же помещиками, как и дворяне.

Наконец, еще один источник принудительного труда, распространенный в уральской металлургии, состоял в приписке государственных крестьян к казенным и частным заводам. Труд приписных крестьян использовался не на самих заводах, а преимущественно на заготовке древесного угля, на котором в то время работала металлургия. Приписных крестьян обязывали отрабатывать сумму причитавшегося с них налога на заготовке угля, причем оплата их труда была ниже рыночной в два-три раза. Соответственно ниже была и производительность их труда, что отмечал А. И. Остерман: приписной крестьянин «с такой леностью работает, что он в три дня то не сделает, что в один день сделать возможно, а ему все три дня работы зачитается, и потому оная и дорого становится».

Появление в России такой своеобразной формы производства, как крепостная мануфактура, сочетавшей в себе рыночные отношения с барщинным хозяйством помещика, явилось объективной необходимостью развития крепостного права вширь и вглубь и не зависело от воли ни Петра Великого, ни его преемников.

Примечательно, что бироновщина менее всего сказалась на развитии промышленности. Рост ее заметен как в металлургии, так и в прочих отраслях крупного производства. Чтобы убедиться в этом, достаточно привести данные о выплавке чугуна: в 1730 году она составляла 633 тысячи пудов, а через десятилетие — в 1740 году — достигла 1068 тысяч пудов, то есть увеличилась почти в 1,7 раза^[205]. За это же десятилетие выплавка меди возросла только на казенных заводах в полтора раза — с 10 119 до 15 286 пудов.

Столь же значительный рост прослеживается и в легкой промышленности (полотняной, суконной и шелковой). В 1725 году в трех названных отраслях текстильного производства действовало 39 предприятий, а в 1745 году их стало 71^[206].

Успехи легко объяснимы: мануфактурная промышленность функционировала в соответствии с нормами, установленными Берг-привилегией 1719 года и регламентом Мануфактур-коллегии 1723 года, предоставлявшими промышленникам существенные льготы. Бироновщина задела только одну отрасль промышленности — черную металлургию, причем на исходе своего существования — грабеж казны был приостановлен в результате кончины императрицы. Что касается внешней торговли, то ей бироновщина нанесла урон, хотя и не вызвавший остановки, но замедливший ее рост.