Читать книгу - "Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи - Джон Кампфнер"

Обычные матросы получали плату, сопоставимую с жалованием рядового солдата. Главным козырем была возможность постоянной работы на три года, тогда как на родине занятость часто бывала сезонной. Из-за высокой смертности во время долгих путешествий у выживших улучшались карьерные перспективы: офицерам низшего ранга часто искали замену. Те, кто поступал на службу повторно, получали более ответственные посты. Однако азиаты и закрепощенные работники таких перспектив не имели. Их просто перевозили с плантации на плантацию, заставляя покупать припасы у компании. В каком-то смысле это было просто рабство, в каком-то — предтеча «корпоративных городов» начала XX века в Америке, где селились шахтеры и сталевары.

С каждым путешествием борьба за экономическое и военное превосходство становилась все более ожесточенной. Вооруженные экспедиционные партии прибывали на стратегически важные базы, поднимали там флаги и объявляли территорию своей. Постепенно вскипали конфликты с местным населением и между разными партиями европейцев. Часто эти конфликты, особенно между англичанами и голландцами, перерастали в открытые военные действия.

Одним из первых шагов Куна в должности генерал-губернатора стал поиск новой штаб-квартиры для компании; он считал, что Бантам находится слишком далеко от главных центров производства пряностей. В 1619 году его силы атаковали поселение Джакарта, находившееся в сорока милях к северу (ныне там располагается столица Индонезии Джакарта), подожгли его и изгнали обитателей. Такие насильственные выселения стали обычной практикой. Голландцы заново отстроили город и объявили его столицей Голландской Ост-Индской компании. Кун хотел переименовать город в «Новый Хорн» — по месту его рождения, но «Господа» не позволили[364]. Они выбрали имя Батавия — так римляне когда-то называли Голландию, — чтобы пробудить в колонистах национальные чувства.

Это было лишь одно из множества столкновений Куна с начальством на родине. Он хотел построить образцовый город — образцовую штаб-квартиру для образцовой компании. Это должна была быть копия голландского города с его церквями, ратушей и традиционными деревянными домами с остроконечными крышами. В письмах «Господам» он раз за разом повторял, что голландские интересы в Ост-Индии будут лучше защищаться, если произойдет массовая эмиграция из Голландии. Но управляющие компанией не стали поддерживать его грандиозные национальные амбиции[365]. В действительности обстановка на Яве была вовсе не благоприятной. Батавия стала известна как «кладбище европейцев». Близлежащие болота порождали полчища москитов. Многие европейцы гибли в этих местах; некоторые из выживших возмущенно требовали возвращения на родину. Но другие держались, готовые терпеть что угодно ради прибыли.

В течение двух сроков работы генерал-губернатором отношения Куна с Семнадцатью господами были явно натянутыми. Отчасти это объяснялось классовой неприязнью: Кун происходил из скромной купеческой семьи, в отличие от отцов города, что руководили компанией[366]. У него также не было опыта в городской политической жизни — он отправился за границу совсем молодым человеком. Из переписки Куна с «Господами» ясно, что его постоянно раздражали эти люди, уютно устроившиеся у себя дома и, по его мнению, не понимавшие опасностей и возможностей Азии.

Кун презирал тех, кто пытался встать на пути его амбиций. Еще в молодости он возненавидел англичан. Англо-голландское соперничество за контроль над Островами пряностей было весьма напряженным, но Кун воспринимал его не как здоровую конкуренцию, а как личную вражду. В 1609 году, в начале своей карьеры, он столкнулся с двуличностью англичан (по крайней мере, так это воспринимали голландцы). Обитатели островов Банда, небольшого вулканического архипелага, разрешили английскому капитану открыть фабрику на острове Нейра; это было нарушением условий контракта с голландцами, по которому последним гарантировалась монополия. Неизвестно, то ли жители острова не понимали сути контрактов, то ли англичане уговорили или угрозами заставили их эти контракты нарушить[367]. Ост-Индская компания отправила небольшой военный флот, чтобы восстановить голландскую власть на островах, но флот выпроводили вон, а тела солдат побросали в море. Кун прибыл в составе спасательной экспедиции, но было поздно. Это произвело на него неизгладимое впечатление[368].

В следующие десять лет и позднее он снова и снова просил у директоров компании более серьезной финансовой и военной поддержки, чтобы выступить против англичан. Это привело к конфликту с голландскими властями, Генеральными штатами, которые предпочитали союз с Англией против испанцев[369]. Кун же считал Испанию, традиционного военного противника голландцев, меньшей угрозой, чем Англию — их нового торгового конкурента. После унижения в Нейре он вдобавок был оскорблен английским капитаном Джоном Джурденом; случилось это на соседнем острове Амбон в 1613 году. Кун потребовал от англичанина предъявить документ, подтверждающий его офицерское звание, на что вспыльчивый Джурден возразил: «Его длинная борода не будет учить меня, что подобает моему званию»[370]. Эта очевидная насмешка — Кун носил закрученные кверху усы, а не бороду — не была забыта. Шесть лет спустя Джурден участвовал в схватке с голландскими кораблями и во время попытки капитулировать был убит выстрелом в грудь. Неизвестно, отдавал ли Кун приказ об убийстве, но он щедро вознаградил золотом капитана голландской экспедиции и моряка, сделавшего смертельный выстрел[371].

К 1619 году оба правительства были уже весьма обеспокоены этими столкновениями, в результате чего король Яков I и Генеральные штаты заключили перемирие — Договор об обороне. Они поделили рынок пряностей в заранее оговоренной пропорции два к одному (в зависимости от того, чья компания занимала тот или иной остров в то или иное время). На местах были созданы советы по контролю за торговцами обеих компаний, обязанными базироваться в определенных торговых постах. Новости о перемирии дошли до Куна только через девять месяцев, и он осудил эту договоренность, возмущаясь, что его заставляют «принять в объятия змею»[372]. Придя в бешенство от того, что договор гарантировал англичанам большую долю в торговле пряностями, чем они смогли заполучить самостоятельно, он написал своим директорам: