Читать книгу - "Год 1943 - "переломный" - Владимир Бешанов"

Однако все обернулось медленным и кровопролитным прогрызанием обороны 208-й и 211-й пехотных дивизий. Оборона представляла собой разветвленную систему опорных пунктов, фланкирующих позиций и траншей, связанных ходами сообщения, с множеством пулеметных площадок, прикрытую сплошными минными полями, глубокоэшелонированными проволочными заграждениями и противотанковыми препятствиями. К тому же немецкая разведка «доложила точно», и немецкое командование знало о предстоящем наступлении раньше, чем Баграмян собрал свои войска на исходном рубеже, и успело подбросить подкрепления в место намечавшегося прорыва. Подвела наших генералов и погода: на третий день операции она «стала лучше (!), и предпринимаемые гитлеровцами контратаки всюду поддерживались не только танками, но и ударами авиации, прицельным огнем артиллерии… При этом свирепствовали танки, отборные пехотные, как видно, эсэсовские батальоны устремлялись в психические атаки. Почти непрерывно группы в 20–30 пикирующих бомбардировщиков с диким завыванием сбрасывали на наших наступающих воинов свой смертоносный груз». Непонятно только, где в это время «завывали» семь бомбардировочных и штурмовых авиадивизий 1-й воздушной армии генерала Худякова, в каких местах «свирепствовали» 350 советских танков и что мешало нашей артиллерии стрелять «прицельно» (впрочем, с артиллерией понятно: она при любой погоде лупила по площадям, поскольку не обладала данными об обороне противника, но зато имела предоставленную тружениками тыла возможность расходовать снаряды вагонами: сталинские указания насчет «артиллерийской музыки» иные начальники «были склонны понимать как благословение на безумное расшвыривание снарядов»).

Командование фронта малыми порциями подбрасывало в мясорубку свежие части, немцы тоже наращивали силы. В итоге к началу марта войска 16-й армии преодолели 10–13 километров, «истощили силы» и перешли к обороне на достигнутом рубеже.

В качестве оргвыводов последовал приказ Ставки № 0045 от 27 февраля «Об отстранении от должности командующего войсками Западного фронта генерал-полковника И.С. Конева, как не справившегося с задачами руководства фронтом». С аналогичной формулировкой был снят и командующий 5-й армией генерал-полковник Я.Т. Черевиченко.

19 марта противник, подтянув дополнительные дивизии, нанес ответный удар и отбросил войска Баграмяна практически на исходные позиции.

«Не принимались во внимание ни построение, ни глубина обороны противника, ни расположение его резервов (о которых, кстати сказать, точных сведений не было), ни необходимость захвата выгодных рубежей в глубине, то есть такие задачи, решение которых нарушило бы всю систему вражеской обороны… Забегая вперед, должен сказать, что тогда времени практически не хватило никому и все делалось наспех, без соблюдения элементарных мер скрытности и маскировки, что привело к потери внезапности: враг узнал о наступлении и хорошо подготовился к отпору.

В плане и замысле операции имелись также и другие просчеты, но организаторам операции, да и всем нам они не были тогда заметны: видеть их стали главным образом после того, как наступление закончилось, и то заметили далеко не все. Потребовалось время и большой опыт, прежде чем пришла зрелость командного состава оперативного звена по вопросу подготовки и ведения наступательных операций», — в данном случае представитель Генштаба генерал Н.Д. Салтыков описывает неудачную попытку отбить у немцев Таганрог в мае 1942 года, но разницы нет никакой. Год спустя (который засчитывался за три) «командный состав оперативного звена», видимо, еще не дозрел.

Для войск Центрального фронта окончательной датой перехода в наступление было установлено 25 февраля. Главный удар с рубежа Курск — Фатеж в общем направлении на Севск — Унеча с задачей перерезать к 10 марта железнодорожную линию Брянск — Гомель должны были нанести 65-я армия (37-я гвардейская, 69, 149, 354, 193, 246, 112-я стрелковые, 1-я артиллерийская дивизия, 42-я стрелковая бригада, 84, 255, 240, 40, 30-й отдельные танковые полки) и 2-я танковая армия (11-й и 16-й танковые корпуса, 11-я гвардейская танковая бригада, 29-й гвардейский танковый полк, 60-я и 194-я стрелковые дивизии, 115-я стрелковая бригада, 10-я зенитно-артиллерийская дивизия). На правом крыле 70-я армия (102, 106, 140, 162, 175, 181-я стрелковые дивизии) нацеливалась на Дмитровск-Орловский, на левом — конно-стрелковая группа (3-я и 4-я гвардейские кав-дивизии, 28, 29, 30-я лыжные бригады, 251-й и 259-й отдельные танковые полки) — на Новгород-Северский. В составе фронта числилось 257 тысяч человек (без учета 21-й армии) и около 600 танков.

Однако к назначенному сроку танковые соединения и большая часть артиллерии 2-й танковой армии из-за отсутствия топлива и плохого состояния дорог еще находились в пути. Основные силы 65-й армии генерала Батова совершали 60-километровый пеший марш от мест выгрузки на исходный рубеж и могли вступить в бой не ранее 27 февраля. Преодолевали снежные заносы части 70-й армии. 21-я армия только начала выгружаться в районе Ельца. Конно-стрелковая группа была представлена только 2-м гвардейским кавалерийским корпусом, ее лыжные бригады находились на марше, а танковые полки простаивали в Ливнах в ожидании горючего. Из 20 артиллерийских и минометных полков РВГК, приданных фронту, не прибыл ни один.

«Не могу умолчать о нашем упущении в этой операции, — признает К.К. Рокоссовский. — Поспешность переброски войск в новый район размещения помешала нам предварительно ознакомиться с местностью и одновременно с общевойсковыми соединениями передислоцировать дорожные части с их техникой, а также транспортные подразделения. Забыли об этом и высшие органы, планировавшие операцию вновь созданного фронта. Все стремились к одному — как можно быстрее собрать войска. В результате прибывавшие соединения оказались в тяжелом положении — без дорог, без транспорта… В войсках ощущался острый недостаток всего — продовольствия, фуража, горючего, боеприпасов».

И что же делать? «Но делать нечего, пришлось начать наступление», как выразился генерал Родин, «полуобеспеченное» — с ходу, без подготовки, без разведки, без знания обстановки, без тылов, без средств усиления, при ограниченном количестве топлива и боеприпасов. Очень уж триумфов хотелось.

Первым в наступление перешел 11-й танковый корпус генерал-майора И.Г. Лазарева. Еще вечером 24 февраля его мотострелки, усиленные танковым батальоном, пересекли замерзшую реку Свапа и начали атаку на село Фатеевка. Бой длился почти двое суток и закончился разгромом противника. В то же время севернее, из района Карманова нанес удар 16-й танковый корпус. Опасаясь окружения, немцы оставили Дмитриев-Льговский. Южнее 2-й танковой армии успешно продвигались кавалеристы генерала Крюкова. А вот войска генерала Батова сразу наткнулись на ожесточенное сопротивление, каждую высоту приходилось брать с тяжелыми боями, в день дивизии 65-й армии продвигались на 2–4 километра.

Вечером 1 марта 11-й танковый корпус очистил от противника город Севск. Сутки спустя, не встречая серьезного сопротивления, части корпуса продвинулись еще на 30 километров и заняли станцию Суземка, а 3 марта — станцию Середина-Буда, перехватив железнодорожную линию Брянск — Конотоп. Наступление 16-го танкового корпуса развивалось медленнее. Заняв Дмитриев-Льговский, к 4 марта корпус смог продвинуться только на 10–15 километров до села Дерюгино. 7 марта армия генерала Родина вышла на левый берег реки Усожа. Кавалеристы вырвались еще дальше: преодолев почти беспрепятственно 120 километров, они вышли к Десне севернее Новгород-Северского.