Читать книгу - "Дарующие Смерть, Коварство и Любовь - Сэмюэл Блэк"

Но, добавил я, теперь будущее видится мне совсем по-другому. Она спросила меня — что же изменилось? Что я имею в виду?

С моих крыльев срываются разрывные снаряды…

— Я постарел, Доротея. Я прожил на этой земле уже полвека и только сейчас осознал ужасную правду о нашем будущем. Видите ли, все те идеи, что рождались у меня для улучшения нашего мира… они могли бы воплотиться в жизнь.

— И я уверена, Леонардо, что так и будет. То есть они воплотятся…

…Пламя охватывает садовые деревья…

— Нет, вы не понимаете. Для того чтобы идеи стали реальностью, нужно обладать властью. Но когда я представлял мои идеи власть имущим, герцогам, королям, генералам, они не вызвали у них интереса. Их интересовали только мои другие изобретения, мое другое видение будущего. Им нужны, всем им требуются лишь новые способы убийства, завоевания, порабощения и обогащения. В будущем, Доротея, наш мир не достигнет совершенства… а постепенно будет только разрушаться. И виноват в том будет не гнев Божий, а глупость человечества. Наши сильные руки и блестящие замыслы способны уничтожить огромные леса. Изобретенными нами чудовищными орудиями и оригинальными механизмами мы наносим раны не только друг другу, но и плоти самой матери-земли. И из ее ран будут изливаться животворные воды, но наступит день, когда не останется ни на земле, ни под землей ничего ценного, все дары ее будут испорчены, разграблены, земные недра полностью истощатся.

Завершив страшное пророчество, я погрузился в молчание. Доротея глянула на меня так, словно я, в отличие от человеческого рода, одержим безумным стремлением к смерти. Я грустно улыбнулся, желая убедить ее, что не тронулся рассудком:

— Доротея, если я создам летательный аппарат, то герцог с его помощью будет сбрасывать на людей пушечные ядра. Не означает ли это, что мне не следует изобретать летательную машину?

— Я… я не знаю.

— Увы… и я тоже.

Какое-то время мы продолжали наш путь в молчании, нарушаемом лишь щелчками одометра, потом мимо нас прошла компания поселян, вышедших из ближайшей оливковой рощи. Сначала мы просто услышали голоса. Ветер донес до нас веселый смех. Трое появившихся вскоре юношей, видимо, лишь недавно расстались с детством. Они, дурачась и смеясь, тащили тяжелые мешки. Увидев нас, троица умолкла и почтительно поклонилась. Но стоило им немного удалиться, как они вновь разразились смехом. Доротея улыбнулась, а мне вспомнился один старик, чье тело я препарировал несколько лет тому назад в Милане. Перед его смертью мы с ним беседовали. Ему перевалило за сотню лет, а он не нажил никаких болезней, на какие мог бы пожаловаться. Он рассказал мне о своей ферме в окрестностях города и о жене, с которой познакомился, будучи молодым. Она успела выносить ему десятерых детей, прежде чем умерла. Он был обычным человеком — счастливым человеком. Человеком, лишенным амбиций, никогда не грезившим славой, человеком, о чьей жизни быстро забудут, чье имя никто не узнает за пределами его родной деревни… но разве его все это волновало? Что может заботить этих сельских ребят? И мне опять вспомнились поля и виноградники Винчи, мой дядя Франческо, безмятежная жизнь, которая вполне могла стать моей…

— Почему же мы упорно гоняемся за призраком бессмертной славы? — задумчиво произнес я. — Когда вот оно, счастье, — вокруг нас, в этих полях и реках, в этом пахнущем дымком воздухе…

Доротея пристально посмотрела на меня:

— Хороший вопрос, Леонардо. Но каков же ответ?

…Объясни, объясни, объясни мне… почему, почему, почему…