Читать книгу - "Свято место пусто не бывает: история советского атеизма - Виктория Смолкин"

Хотя в «Моральном кодексе строителя коммунизма» перечислялись важнейшие добродетели коммунистической морали – от коллективизма, интернационализма и патриотизма до сохранения этических и семейных ценностей, – ни религия, ни атеизм там не упоминались. Однако о них много говорили представители идеологического истеблишмента в ходе дискуссий за закрытыми дверями⁴⁸³. Работая над проектом новой программы партии, специалист по этической философии Александр Шишкин (1902–1977), заведующий кафедрой философии Московского государственного института международных отношений, назвал религию моральной антитезой коммунизму⁴⁸⁴. «Враги коммунизма часто говорят, что коммунисты отвергают общечеловеческую мораль. На деле они отвергают лишь лицемерную буржуазную мораль, которая, апеллируя к заповедям бога, обслуживает корыстные интересы эксплуататоров», – разъяснял Шишкин. Поскольку лишь коммунистическая мораль является «подлинно человеческой по своей глубокой сущности» и «служит цели прогресса человечества», практическая задача партии по «подготовке всесторонне развитых людей» «неотделима от всех других задач коммунистического строительства». Чтобы построить коммунизм, необходимо «преодоление остатков пережиточных взглядов на труд, религиозных пережитков, ликвидация всевозможных аморальных поступков»⁴⁸⁵. Когда все следы старого мира исчезнут, люди «будут по-коммунистически жить» и «руководствоваться принципами коммунистической морали» как в труде, так и в быту. Более того, их труд будет иметь не обременительный, а «творческий» характер, превратившись в «первейшую жизненную потребность» и открыв путь к полноте духовной жизни. Советский человек при коммунизме будет участвовать «в производстве материальных благ», но при этом «иметь достаточно времени, чтобы заниматься наукой, искусством, спортом или другим делом, к которому он чувствует особую склонность». При коммунизме развитие человеческой личность наконец «будет процветать», и в человеке нового коммунистического общества будут гармонически сочетаться «духовное богатство, моральная чистота и физическое совершенство»⁴⁸⁶.

Этот идеал гармонического, всесторонне развитого, сознательного и нравственного человека коммунистического общества просматривается и в письмах граждан, посвященных обсуждению новой программы партии. Один из авторов такого письма, П. Т. Мельников из Москвы, предложил указать в программе, что целью коммунистического воспитания является «воспитание человека коммунизма, человека с руками рабочего, головою ученого, с глазами художника и ваятеля, с душой поэта и композитора, с письмом писателя и телом гимнаста»⁴⁸⁷. В свою очередь, член КПСС с 1918 г. тов. Добряков из г. Краснокамска Пермской области писал: «Надо, чтобы все трудящиеся поняли всю несуразность и глупость всевозможного религиозного дурмана в наш век – век космонавтов, всех замечательных открытий. Не может наш замечательный советский человек… войти в коммунизм вместе с попами и проповедниками»⁴⁸⁸.

Проект строительства коммунизма привел к осмыслению религии как по преимуществу идеологической проблемы. Как декларировалось в новой Программе партии, «Партия считает главным в идеологической работе на современном этапе – воспитание всех трудящихся в духе высокой идейности и преданности коммунизму, коммунистического отношения к труду и общественному хозяйству, полное преодоление пережитков буржуазных взглядов и нравов, всестороннее, гармоническое развитие личности, создание подлинного богатства духовной культуры». Коммунистическое воспитание должно было вестись «в духе научно-материалистического миропонимания», чтобы обеспечить «преодоление религиозных предрассудков» – разумеется, «не допуская оскорбления чувств верующих». Партия рассматривала «борьбу с проявлениями буржуазной идеологии и морали, с остатками… суеверий и предрассудков»⁴⁸⁹ как составную часть своей работы. Ее задача состояла в том, чтобы устранить препятствия на пути в коммунистическое будущее.

Но партийные идеологи также понимали, что забота о духовных потребностях является более сложной задачей, чем решение проблемы материального дефицита. Если партийная пропаганда, адресованная массовой аудитории, содержала ясную и оптимистичную программу коммунистического строительства, то дискуссии об идеологии, которые велись за сценой, были более напряженными. Действительно, не забывая о ключевой роли идеологии в советской жизни, следует помнить также, что идеология не была монолитным нарративом, эффективно распространявшимся слаженно работающим аппаратом; что ее создавали и распространяли конкретные люди, зачастую не согласные друг с другом относительно целей и стратегий. Историк Николай Митрохин доказывает, что советские «идеологические жрецы» руководствовались не столько марксистско-ленинской теорией, сколько собственными представлениями об истинно «советских» ценностях и нормах⁴⁹⁰. Для многих, отмечает он, марксистское образование «осталось на уровне чего-то сданного и забытого в вузе», что также оставляло возможность путаницы, различных интерпретаций и споров⁴⁹¹.