Читать книгу - "Бунтующие пролетарии - Димитрий Чураков"

Настороженно встретили происходящие перемены рабочие и остальных профессий. К примеру, в Поволжье, где в середине 1920-х гг. начинается строительство новых дорог, мостов и промышленных сооружений, на острие рабочего протеста оказались строительные рабочие. Как правило, среди строителей преобладали недавние выходцы из деревни, чей труд и так оценивался сравнительно низко. При малейшей попытке администрации еще больше занизить расценки они останавливали работу, часто бросали недостроенные объекты и уходили в поисках лучшего заработка. В Ленинграде, помимо металлургических гигантов, не единожды фиксировались конфликты в связи с интенсификацией труда среди печатников и рабочих табачной промышленности. Повышение норм выработки и снижение зарплаты вызвало конфликт на 2-й табачной фабрике в Киеве. "Сильное брожение" происходило среди мельничных рабочих в Саратовской губернии и некоторых областях Украины: рабочие жаловались, "что урезывается даже голодный минимум". "На большей части сахарный заводов рабочим не хватает на прокормление себя и своей семьи, — признавали в тот период советские чиновники, — рабочие большинства сахарных заводов вырабатывают не более 15–17 руб. в месяц, при этом у них вычитается за питание более 8-ми рублей". Одновременно с этим отмечалось, что рабочие указывают "на большие оклады администрации". Аналогичную позицию занимали и кожевенники, заявлявшие: "Нам уменьшают ставки, а администрации прибавляют". В частности, в Сарапульском Кожтресте спецам выдавались премиальные и наградные, превышающие 1000 руб., в то время как заработок рабочих чувствительно сокращался. Брожение наблюдалось среди рабочих лесной, а также стекольной промышленности. Свое веское слово, как и прежде, сказали при переходе на новые условия труда рабочие горной промышленности.

Помимо основных существовали и многие другие причины, питавшие протестные настроения рабочих. Среди них на одном из первых мест стояли проявления грубости со стороны членов администрации и специалистов, которые в отдельных случаях заставляли вспомнить старорежимные порядки. В информсводках ОГПУ содержится немалое количество подобных негативных фактов; приведем некоторые из них. Рабочие Фарфоро-фаянсовой фабрики им. Калинина (Тверская губ.) выражали крайнее недовольство "барскими замашками" членов администрации, на все замечания рабочих отвечавших: "Про то знает барин, но не рабочий". Недовольство рабочих по той же причине зрело на фабрике "Заря социализма" (Ярославская губ.), со стороны администрации фабрики в адрес рабочих звучала ежедневная брань; не стесняясь, члены местной администрации, окрикивая рабочих, называли их "сволочью" и т. д. Показательный случай произошел на производственном совещании на Красавинской фабрике в Северодвинской губернии. Один из членов администрации предприятия, "указывая пальцем на сидящих на совещании рабочих", заявил: "Это темная масса ни черта без плетки не может работать. Для нее необходима плетка". Рабочие были до такой степени возмущены его наглой выходкой, что в дальнейшем категорически отказывались посещать какие-либо совещания. Имели место и еще более вопиющие факты. Директор фабрики "5-й Октябрь" Владимиро-Александровского хлопчатобумажного треста, к примеру, в пьяном виде бил по лицу рабочих. Рукоприкладством занимался мастер снарядного цеха Златоустовского завода Иванцов — бывший эсер. "В разговоре с рабочим об увеличении норм выработки, — сообщалось в докладе работников ОГПУ о недопустимом поведении мастера, — на возражение рабочего, начал на него кричать, а потом ударил его кулаком по лицу и разбил ему нос. После этого инцидента, многие станки остановились и группа рабочих со свистом и руганью вывела Иванцова из цеха". На базе подобных проявлений, как справедливо пишут современные исследователи, среди рабочих усиливались настроения недоверия и ненависти по отношению к начальству, проявлялось так называемое "спецеедство". Суть последнего явления сводилась к тому, что многие высокооплачиваемые специалисты и члены правлений государственных предприятий являлись выходцами из "так называемых буржуазных и мелкобуржуазных слоев". Некоторые из них, как, например, на Ижевском заводе, в годы Гражданской войны служили антибольшевистским правительствам, но и теперь, перейдя на службу к большевикам, оказались в привилегированном положении даже по отношению к тем рабочим, которые в недавнем прошлом сражались в рядах Красной армии.

Одной из наиболее распространенных причин рабочего протестного активизма в годы нэпа являлось сокращение штатов, что вряд ли можно считать случайностью. В годы военного коммунизма большевикам удалось полностью справиться с такой язвой, как безработица. Наоборот, в некоторых отраслях производства остро ощущалась нехватка рабочих рук. С переходом к нэпу ситуация начинает меняться. Предприятия, которые в прошлом обязаны были кормить даже тех своих рабочих, которых временно негде было задействовать, переводились на рыночные методы хозяйствования, спешили избавиться от лишних рабочих рук. В город из деревни возвращались рабочие, которые в годы Гражданской войны, спасаясь от мобилизации на фронт, и в поисках пропитания покидали свои предприятия, а теперь стремились вернуться обратно, к привычному образу жизни. В результате к концу нэповского периода безработица достигла невиданного прежде уровня. Оказаться в таких условиях на улице для многих рабочих означало лишиться всех источников существования. Не случайно поэтому многие, подвергшиеся сокращению, были склонны к суициду. По этому поводу в сводке Киевского горкома партии в начале 1925 г. говорилось: "В связи с происходящим на транспорте сокращением рабочих наблюдается ряд болезненных явлений, порождающий по линии нежелательные и вредные настроения. Имеют место случаи самоубийств сокращенных". О том же шла речь в письме от 2 марта 1925 г. рабочего-столяра из российской глубинки Павла Третьякова И.В. Сталину: "Почему, — задавал рабочий риторический вопрос руководителю партии, — у нас около 2-х миллионов людей безработных страдают, большая часть невыносимо, в самых ужасных условиях жизни и многие не выносят безработицы и бедственного положения и кончают себя".

Происходило и наоборот, когда потерявшие работу мстили своим "обидчикам". Такой случай произошел на ленинградской фабрике "Скороход": уволенный за прогулы и брак рабочий Быков стрелял в мастера-выдвиженца Степанкова. Некоторые выступления безработных приобретали такие размеры, что сообщения о них попадали на страницы не только советской, но и зарубежной, а также эмигрантской печати. Особенно крупное выступление безработных произошло в Москве уже под занавес проведения новой экономической политики, в 1928 г. О нем сообщала издававшая в Берлине И.В. Гессеном и В.Д. Набоковым газета "Руль". По сведениям, приводимым в газете, в беспорядках, спровоцированных грубостью работников биржи труда, приняло участие более пяти тысяч безработных, преимущественно строителей. С пением "Интернационала" рабочие громили здание биржи. В результате столкновений имелось много раненых, в том числе среди подоспевших милиционеров.

Можно назвать и другие причины рабочего протеста тех лет, среди них — плохое снабжение рабочих продуктами питания, неудовлетворительное состояние кооперации, отвратительные жилищные условия, принуждение подписываться на различные государственные займы, выдача зарплаты талонами и другими суррогатами либо готовой продукцией, плохая работа транспорта и т. п. Как правило, трудовые конфликты в 1920-е гг. происходили помимо профсоюзов или даже вопреки их позиции. И это также являлось одной из причин недовольства рабочих. На отношении рабочих к профсоюзам и отношении профсоюзов к протестным выступлениям на государственных предприятиях имеет смысл остановиться неснолысо подробнее. С окончанием Гражданской войны в профсоюзном движении происходили важные перемены. В 1922 г. в профсоюзах восстанавливалось добровольное членство, но это привело не к снижению, а к росту их численности: с 7 млн в 1921 г. до 11 млн в 1928 г, что означало определенное укрепление их авторитета. Кроме того, при переходе к рынку с профсоюзов снимали некоторые несвойственные им чисто административные и хозяйственные функции, такие как снабжение спецодеждой, нормирование зарплаты, распределение продовольствия и т. п. Профсоюзы наконец могли всецело перенести свои усилия в "область всемерной защиты материальных интересов рабочего класса". Применительно к проблематике рабочего протеста в 1920-е гг. это означало, что в случае возникновения напряженности в отношениях между рабочими и администрацией того или иного государственного предприятия профсоюзы получали формальное право выступать в качестве третейского судьи, отстаивать интересы рабочих. В резолюции XI съезда РКП (б) "Роль и задача профсоюзов в условиях новой экономической политики" в этой связи специально декларировалось, что "единственно правильным, здоровым и целесообразным методом улаживания конфликтов и трений между отдельными частями рабочего класса и органами рабочего государства является посредническое участие профсоюзов, которые в лице своих соответственных органов либо вступают в переговоры с соответственными заинтересованными хозяйственными органами, либо апеллируют к высшим государственным инстанциям".