Читать книгу - "Замки баварского короля - Мария Залесская"

^{Ворота замка Берг}

Но, к сожалению, внутренние покои замка нам увидеть не удастся — Берг, находясь в частной собственности, закрыт для посетителей. Остается лишь попытаться увидеть его с озера, проплывая мимо на пароходе. Причем летом нам будет видна лишь его крыша — густые кроны деревьев скрывают историческую частную собственность от посторонних глаз. Конечно, можно сойти на берег на остановке Schloss Berg. Что мы и сделаем! (Сохраняйте билет — он будет действителен на все пароходы, следующие в этом же направлении; надо лишь внимательно изучить расписание, чтобы не опоздать на последний.)

Пройдя немного вверх вправо от пристани, мы подходим к наглухо закрытым воротам замка, сквозь которые можно увидеть лишь часть внутреннего двора Берга. Но за ворота нам уже не пройти. Правда, у нас есть наша фантазия и свидетельство очевидца, которому приходилось побывать в Берге, причем вскоре после смерти Людвига II. По этим воспоминаниям мы и попробуем с помощью воображения воссоздать интерьеры последнего пристанища несчастного короля. Итак, давайте перенесемся почти на сто лет назад и побываем на «экскурсии вековой давности»!

«Очень любя замок Берг и дорожа воспоминаниями о своем пребывании там при жизни отца, Людвиг старался сохранить там все так, как было при нем; оставив даже саму мебель, что была при нем, украсив только комнаты как нижнего, так и верхнего этажа произведениями искусства и скульптуры. (Это не совсем так: как мы помним, Людвиг построил еще одну башню и существенно обновил интерьеры. Кроме того, он никогда не был духовно близок с отцом, впрочем, как и с матерью. — М. 3.) Нижний этаж после смерти короля Максимилиана занимала во время своего пребывания там с сыном королева-мать. (Именно в спальню королевы было принесено тело Людвига сразу после трагедии; затем после констатации смерти его перенесли наверх, в спальню самого короля, на время приготовления к церемонии прощания, после чего вновь положили на парадную кровать королевы. — М. 3.)

В нижнем этаже находилась столовая, в которой Людвиг II принимал своих министров, — с тяжелой мебелью красного дерева. Стены украшены рисунками Шпийса из шиллеровских “Разбойников” и “Фиеско” и рисунками пером Иегера — из “Орлеанской Девы”. Одну стену занимает большая картина масляными красками профессора Бенсцура “Присяга Орлеанской Девы в Реймском соборе”. Прелестная акварель Эйбнера изображает короля Людвига II в процессии в Frauen Kirche^[78] в Мюнхене в начале его царствования, с его замечательной красотой.

В небольшой комнате нижнего этажа висят портреты-гравюры: императора Александра II, императрицы Марии Александровны и Р. Вагнера. (Обратите особое внимание на символическое сочетание дорогих сердцу короля образов — русской императорской четы и немецкого гения-композитора. — М.3.) Во втором этаже находятся комнаты короля, полные художественных произведений, начиная с веселой белой столовой, стены которой сплошь покрыты превосходными акварелями, изображающими в 42-х картинах саги: “Тристана и Изольды”, “Лоэнгрина” и всех “Нибелунгов”, с соответствующими каждой стихами саги. Здесь же несколько чудесных мраморных бюстов: Людовика XIV, Марии Антуанетты и статуэток из темной бронзы: “Фауста и Маргариты” и “Вальтера и Евы” (из “Мейстерзингеров”). За столовой следует кабинет короля — замечательная уютная комната, вся ярко-синего цвета и в стенах, и в старинной штофной мебели. На большом диване лежит подушка с ручной вышивкой шелками, изображающей на светло-голубом фоне прямо плывущего белого лебедя. Появление у короля этой подушки обставлено таинственностью с легендарным оттенком. Не могли с точностью узнать имени особы, от которой эта подушка (“Schwan-Kissen”) была предоставлена королю через посредство одной элегантной дамы, уполномоченной для этой передачи. Полагали, что это было от одной из двух очень высокостоявших личностей… Сущность только в том, что король, с благодарностью приняв ее, так ею дорожил, что никогда с нею не расставался, и постоянно, когда отдыхал, клал ее себе под голову. Одна английская леди, узнав после смерти короля о такой его привязанности к этой подушке, приехав в замок, упрашивала, чтобы ее ей продали, предлагая 30 000 марок, но, конечно, безуспешно!

В разных местах этой комнаты на высоких пьедесталах стоят белые мраморные, превосходной работы мюнхенского скульптора Цумбуша, статуи во весь рост “Лоэнгрина”, “Парсифаля”, “Тангейзера”, “Зигфрида”, “Тристана”, “Моряка-скитальца”^[79] и “Вальтера”, замечательных по вполне свойственному каждому из них типу и красоте поз. На стенах комнаты пять превосходных акварелей работы Илле, каждая из которых изображает отдельную легенду… Это “Нибелунги”, “Тангейзер”, “Парсифаль”, “Мейстерзингеры” и “Лоэнгрин”. В последней, среди окружающих Лоэнгрина в сцене его победы над Тальрамундом, — в лице одного юного принца — портрет самого Людвига II, разрешившего художнику этот обычный у древних мастеров прием. Между кабинетом и спальней в узкой проходной комнате замечательные акварели Эйбнера, в трех сценах изобразившего первое присутствие Людвига II на “Георгиевском празднике” в качестве гроссмейстера. Эти акварели могут считаться одними из лучших в замке по замечательно тонкой работе и по группировке многочисленных и довольно миниатюрных фигур, между которыми царит фигура короля с его поразительной красотой и истинно царственной величавостью.