Читать книгу - "Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941-1945 - Алексей Тимофеев"

Инструкции были именно антивоенными и не содержали призывов к сотрудничеству с оккупантами. После оккупации Западной Европы вермахтом ИККИ скорректировал свои воззрения и призвал к борьбе против ограбления страны оккупантами, против реакции и бесправности народа, за восстановление политической независимости страны. «Никакой совместной деятельности с… элементами, сотрудничающими с оккупантами, и в то же время решительное дистанцирование от… (эмигрантского. — А.Т.) правительства и династии. Самостоятельная политика партии во всех сферах»^[584]. Европейские компартии оказались в крайне деликатной ситуации после оккупации их стран официальным союзником СССР. При этом директивы ИККИ были ясными: использовать все возможности легализации в новых условиях, но не делать при этом ничего, что могло бы выглядеть, как сотрудничество с оккупантами^[585]. При этом голландские коммунисты опубликовали в своем легально выходившем журнале призыв к читателям «придерживаться корректных отношений с оккупантами», что вызвало критику ИККИ^[586]. В то же время без последствий осталось решение КП Франции, вдохновленной примером голландских и бельгийских коммунистов, открыто выпускавших свои печатные издания, начать переговоры с немецкими оккупационными властями о легализации выхода «L’Humanite». Узнавшие об этих переговорах французские полицейские решили арестовать членов делегации КПФ, т. к. компартия была под запретом в предвоенной Франции. Лишь после вмешательства немцев французская полиция освободила французских коммунистов^[587].

Кроме этой «легальной» линии, руководство ИККИ, очевидно, сознавало опасность для СССР полной немецкой доминации в Европе и уже с июля 1940 г. указывало на необходимость непрерывных действий нелегальными методами, без вовлечения партии и открытой пропаганды — «ориентировать массы на подпольное сопротивление во всех формах». Компартии оккупированных стран должны были, «избегая преждевременных мер, которые были бы на руку оккупантам», «поддерживать формы открытого выражения народного недовольства», которое надо было тщательно готовить^[588]. Этот курс особенно твердо выражен в разговоре, состоявшемся между В.М. Молотовым и Г. Димитровым в конце 1940 г. На вопрос главы ИККИ о том, какую политику Коминтерн должен проводить в оккупированных странах, министр иностранных дел СССР поддержал усиление курса на сопротивление оккупационному режиму, но без лишнего шума^[589].

Именно в рамках этой «нелегальной» позиции, которую ИККИ рекомендовал занять компартиям европейских стран, в Дубраве под Загребом 19–23 октября 1940 г. Тито организовал V конференцию КПЮ. На этой конференции было принято решение о создании Военной комиссии КПЮ, которая должна была готовить кадры для возможного вооруженного противостояния попыткам оккупации страны, а также активно инфильтрироваться в югославскую королевскую армию. КП Югославии и КП Болгарии поручили от ИККИ следующие внешнеполитические рекомендации: крепить единство антивоенных сил, «избегать антибуржуазной, антикоролевской и антигерманской риторики», бороться против вовлечения страны в войну, ориентировать народные массы на союз с СССР, готовить народные массы к сопротивлению любой иностранной интервенции^[590]. После организованного британской разведкой военного переворота 27 марта 1941 г. Г. Димитров (после консультации с В.М. Молотовым) посоветовал руководству КПЮ «…избегать вооруженных столкновений с властями… не поддаваться на вражеские провокации. Не ставить под удар и бросать в огонь слишком рано авангард народа. Момент для решительной борьбы с классовым врагом еще не пришел», «готовить себя и массы»^[591]. КП Югославии строго следовала рекомендованному «легальному» направлению, что видно из призывов ЦК КПЮ: «Против капитуляции — за пакт о взаимопомощи с СССР» от 15 и 30 марта 1941^[592]. С другой стороны, в строгом соответствии с рекомендациями ИККИ, также проводилась и «нелегальная» линия действий. Подготовку «себя и масс» отразила радиограмма Тито Димитрову от 13 мая 1941 г.: «Организуем боевые отряды, воспитываем военные кадры, готовим вооруженное восстание в случае нападения на СССР»^[593].

Нападение Гитлера на Югославию последовало после подписания договора между СССР и Югославией, причем и до этого (с момента установления советско-югославских дипломатических связей в 1940 г.) СССР выражал свое стремление видеть Югославию нейтральной. Советское руководство имело все основания расценивать Апрельскую войну как недружественный шаг Гитлера. Этот шаг наряду со многими другими тревожными сигналами, большинство из которых приходило из зарубежных резидентур НКГБ СССР и РУ РККА, побудил советское руководство начать с апреля — мая 1941 г. активную подготовку к нападению Германии на СССР.

В рамках подготовки к неизбежному советскому столкновению с Германией становится понятной и резкая позиция ИККИ по отношению к оккупации Югославии. Оценивая характер Апрельской войны, руководство ИККИ прибегло к ленинской классификации о «справедливых» и «несправедливых» (империалистических) войнах. В указаниях, которые Сталин дал Димитрову по поводу немецкой экспансии на Балканах, действия Югославии и Греции были оценены как «справедливая» война^[594]. В результате ИККИ также стал переориентировать компартии в оккупированных странах на более решительную позицию по отношению к немцам. Так, 26 апреля 1941 г. коммунисты Франции получили из Москвы указания о том, что самое главное и актуальное задание — «борьба за национальную независимость». В связи с этим было решено: крепить национальное единство и создавать национальный фронт борьбы за независимость, партия выразила готовность поддержать любое национальное правительство и организацию, стремящиеся к борьбе против завоевателей и их пособников, было принято решение не занимать враждебную позицию по отношению к де Голлю и его сторонникам^[595].

После того как 22 июня 1941 г. Германия напала на СССР, компартии Германии, Франции, Голландии, Болгарии, Китая, Швеции, Югославии, Великобритании и США, а затем и некоторых других стран получили радиограмму, в которой сообщалось о начале «отечественной войны в СССР», коммунисты были призваны к оружию, рекомендована ориентация на единство со всеми силами, борющимися против фашизма и нацизма, несмотря на идеологическую основу этих сил^[596]. В.М. Молотов указал Г. Димитрову на то, что иностранные коммунисты должны решительно дезорганизовывать тыл врага и его армию. В тот же день ИККИ послал ЦК КПЮ следующие указания: незамедлительно организовать партизанские отряды, начать партизанскую войну, жечь военные фабрики, склады, нефтяные резервуары, аэродромы, уничтожать железнодорожное полотно, телефонные и телеграфные сети, срывать перевозки войск и боеприпасов, развязать кампанию террора против врага^[597]. В ответ ЦК КПЮ опубликовал свое обращение, почти идентичное посланию ИККИ^[598]. Вместе с тем в призывах ЦК КПЮ потерялось заявление об «отечественном» характере войны, а само обращение было адресовано не народам Югославии, а пролетариату Югославии. В следующей же радиограмме ИККИ было рекомендовано исправить эти ошибки: обратить внимание на необходимость создания широкого фронта борьбы против оккупантов, несмотря на идеологическую подоплеку его отдельных участников.