Читать книгу - "В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС - Хендрик Фертен"

Воспользовавшись ходовой частью старого локомотива, они соорудили настоящую крепость на колесах, обшитую стальной броней и оснащенную 20-миллиметровым и 88-миллиметровым зенитными орудиями. Бронепоезд с пыхтением вошел вглубь русской линии обороны. Один его вид действовал устрашающе, и это позволило нам отвоевать многие ранее захваченные русскими позиции.

Помимо этого, специалисты из «ФАМО» переделали для нас советские магазинные винтовки, которые мы захватывали у русских, и теперь мы могли использовать это оружие, стреляя немецкими патронами. Нам нужны были сигнальные пистолеты, и на заводе «ФАМО» их сделали для нас, основываясь на образце, который мы им дали. А вот у русских, осаждавших Бреслау, подобных специалистов не было. И все нерабочее новейшее немецкое оружие, которое занесли к ним наши парашюты, так и осталось лежать у них мертвым грузом.

Что еще интересно, для защиты одного из участков железнодорожной насыпи помогавшие нам рабочие «ФАМО» соорудили из листов танковой брони укрытие пирамидальной формы, которое использовалось стрелковым отделением в качестве пулеметной ячейки. Это сооружение действительно оказалось очень полезным во время боев.

И, что следует заметить, работа наших замечательных мастеров на все руки постоянно прерывалась из-за того, что атаки противника повреждали цеха, и продолжать ее приходилось уже в другом месте. К концу осады погибло 13 процентов остававшихся в городе работников «ФАМО». А это были замечательные люди, для которых, казалось, не было ничего невозможного, когда, прикладывая нечеловеческие усилия, они так существенно помогали нам.

Еще один пример стойкости со стороны жителей был продемонстрирован группой квалифицированных рабочих со старого завода в Вильгельмсрухской части города. Им удавалось из самых примитивных материалов делать для нас гранаты. Для этого они использовали взрывчатку из неразорвавшихся снарядов русских и стальные осколки. Всем этим они наполняли пустые 88-миллиметровые гильзы зенитных орудий. Каждый день рабочим завода удавалось изготовить по 200–300 таких гранат. Благодаря их усилиям мы заставляли русских нести тяжелые потери, даже несмотря на то, что 15 процентов этих спешно произведенных гранат не взрывались, когда мы их бросали в противника.

У бойцов, сражавшихся на передовой, также возникало немало хороших идей, порожденных новым для нас опытом боев среди городских домов. Для боев в таких условиях нам требовалась новая тактика, которой нас никогда не учили во время подготовки.

Одна из замечательных тактических находок родилась у нас в связи с постоянным огромным риском, которому мы подвергались, забирая свежие поставки боеприпасов и провианта. При этом нам приходилось пересекать огромную узловую станцию, на пространстве которой многие бойцы становились жертвами советских снайперов. Последним нужно было лишь дождаться нашего появления. Мы ломали головы, как же нам одурачить русских. В итоге мы додумались протянуть бельевые веревки, на которых вывесили ковры, шторы, занавески и тому подобные вещи, которые закрывали обзор снайперам. Эта нехитрая мера оказалась столь действенной, что мы стали протягивать бельевые веревки по всем направлениям, чтобы они отвлекали внимание противника. После этого мы почувствовали себя в достаточной безопасности и даже стали вывешивать стяги с надписями: «Сражающийся здесь полк СС „Бесслейн“ приветствует иванов!» И это стало визитной карточкой полка.

Во время уличных боев нам уже не нужно было беспокоиться из-за огня артиллерии противника. Расстояние между нашими и русскими позициями стало настолько незначительным, что она не могла вести огонь, чтобы не попасть в своих же бойцов. Исход боя теперь решало стрелковое оружие и гранаты. Нам пришлось привыкать к тактике уличных боев. И здесь не могла помочь теоретическая подготовка в Школе ближнего боя, пройденная в Праге или в Клагенфурте. Изученное там не имело никакого отношения к тому, с чем мы на практике столкнулись в Бреслау. На русских равнинах бои шли между большими армиями, которые находились на значительном расстоянии друг от друга. Там было ясно видно, где находятся линии обороны и фронты. И если не считать действий партизан и редких вражеских авианалетов, каждый из нас точно знал, откуда ждать угрозы удара противника.

Однако в крепости Бреслау все было совершенно иначе. Здесь враг мог скрываться в самом неожиданном месте: за соседней дверью, на противоположной стороне улицы или в доме позади тебя. Иногда мы чувствовали, что русские совсем рядом, но не знали, где именно. Со временем у нас развилось буквально шестое чувство не только на присутствие врага, но и на оружие, из которого он вел по нам огонь. И мы могли определить не только расстояние стрельбы, но даже калибр пуль, пролетавших над нашей головой.

В лабиринте бессчетных улиц и скверов, аллей и углов русские применяли против нас множество коварных трюков, некоторые из которых совершенно не делали им чести. Мы со временем также перешли к снайперской стрельбе и стали устраивать засады. Незаметно подползать к врагу в городе было даже легче, поскольку развалины и подвалы зданий служили гораздо лучшим прикрытием, чем русские равнины. Улицы Бреслау стали ареной расчетливых, хитрых и жестоких действий. Как выяснилось, наши враги могут дойти даже до того, чтобы использовать знаки Красного Креста для внезапного нападения на нас. А это нарушало и Гаагскую, и Женевскую конвенции.

Но не буду голословным. Однажды трое безоружных на вид русских с нарукавными повязками Красного Креста появились с носилками всего в нескольких метрах от нас. Для нас это было вопросом солдатской чести: не открыть огонь по безоружным людям с такими повязками и дать им спокойно забрать своих убитых и раненых. Однако стоило русским подойти ближе к переднему фасаду дома, они выхватили из-под покрывал, лежавших на носилках, ручные гранаты и швырнули их с расстояния всего нескольких метров. Мы не ожидали такого и не среагировали мгновенно. Благодаря этому они успели скрыться.

Сделанное русскими было страшнейшим нарушением солдатской этики. Мы никогда не опускались до такого. Правда, справедливости ради, надо заметить, что это был единственный подобный случай, о котором я слышал в Бреслау.

Тем не менее, в той отчаянной ситуации, в которой мы оказались, у нас не было возможности продолжать воевать, если бы и мы сами не проявляли смекалку. Поскольку нам хотелось уцелеть и бить врага, нам приходилось тоже прибегать к не самым честным методам.

Порою нейтральная территория между нами и русскими оказывалась не шире улицы. Наши инженеры ломали головы, как им устанавливать мины на глазах у русских, не привлекая внимания, да еще так, чтобы враг не смог распознать наличие взрывных устройств. Решение проблемы, как ни странно, нашли солдаты. Они предложили, что мины должны быть замаскированы под кирпичи. Благо, материала для этого у нас было более чем достаточно. Осколки кирпичей в изобилии валялись по всему городу, инженеры обклеивали ими специально переделанные для этого деревянные футляры, в которых находились взрывные устройства. В результате готовая мина внешне была неотличима от обычного кирпича.

Под покровом темноты наши полевые инженеры, не замеченные русскими, подводили к зданиям длинные замаскированные провода, через которые впоследствии осуществлялась детонация. Как только с главной линии сопротивления поступала информация об отступлении наших солдат из определенных районов, полевые инженеры тут же закладывали «мины-кирпичи» в домах, расположенных на передовых позициях этих районов. Тесно взаимодействуя с инженерами, мы могли быть уверенными, что взрывы нанесут урон домам и тем врагам, которые достигнут их.