Читать книгу - "Право записывать - Фрида Вигдорова"

Как была запись процесса Бродского послана за границу? Обстоятельства здесь не вполне ясны.

Вот что писала младшая подруга Вигдоровой Кена Видре^[92] в своих мемуарах о Вигдоровой:

Говорили о Бродском. Фрида мне дала прочитать свою запись суда. Я была, конечно, в курсе того, что происходило. Потом Фрида пошла меня проводить. По дороге рассказала, что передала свою запись на Запад, и как это произошло. К ней пришла знакомая одного известного московского поэта (Фрида назвала мне его имя), сослалась на него и предложила, если Фрида согласна, передать ее запись за рубеж. Фрида подумала и согласилась, так как посчитала, что к тому времени все способы помочь Бродскому были исчерпаны.

Рассказала, что в каком-то английском журнале (в названии было слово «observer») напечатали, что запись передала сама Ф. Вигдорова.

«Что они делают? Кто их за язык тянул?» – удивилась Фрида. Сказала, что теперь ее ждут большие неприятности, наверное, исключат из Союза писателей.

Я много лет молчала о том, что узнала от Фриды, так как была уверена, что она рассказала всё это не мне одной. Как-то случайно я упомянула об этом в разговоре с Сашей Раскиной, Фридиной дочерью, и оказалось, что она слышит эту историю впервые. Саша расспросила оставшихся в живых Фридиных друзей – те тоже ничего не знали. Мы решили, что надо рассказать об этом, что это важно.

Видимо, Фрида решила поберечь близких на случай вызова в КГБ: те бы действительно «ничего об этом не знали». А я была в другом городе, не на виду, и не так часто мы виделись^[93].

Мы знаем, что Ефимов и некоторые другие люди пришли в квартиру Адмони и там заверили содержание записи перед тем, как «послать ее за границу». Я сама видела в Бостоне видео, где Е. Г. Эткинд (уже эмигрировавший) говорил: «И тогда мы послали ее [запись] во Францию, в Фигаро». А вот что говорила об этом деле Лилиана Лунгина^[94].

И в последний вечер, в канун отъезда Вернанов^[95], кто-то нам принес стенограмму процесса Бродского, которую записала Фрида Вигдорова. Я дала ее читать Лиде, а потом сказала: Жипе, я хочу тебе ее перевести. Я не могу, чтобы ты уехал, ее не прочитав, более того, ты должен увезти ее с собой.

Ну, Лида, читая, стала рыдать, потому что ее коммунистические идеи это очень оскорбляло. А Жипе сказал: хорошо, я это возьму во Францию, отдам перевести и покажу товарищам. На этом они уехали. Потом я узнала, что Лида заболела. Так ей тяжело далось это, так сказать, развенчание ее идеалов, ее иллюзий.

И у них возник спор. Лида говорила, что не надо этого никому показывать. Вечный довод: «не надо лить воду на мельницу врага». Знаем мы эту формулу. Но Жипе тем не менее настоял на своем.^[96]

По всей вероятности, мы никогда не узнаем наверняка, какими путями запись впервые попала за границу.

* * *

Фрида Вигдорова умерла 7 августа 1965 г. Бродский был освобожден из ссылки в сентябре этого же года. Еще один миф утверждает, что усилия Вигдоровой (как и кого угодно в СССР) помочь Бродскому были совершенно напрасны, что его освобождение было результатом письма знаменитого французского писателя Жан-Поля Сартра Микояну. Действительно, 17 августа 1965 г. Сартр написал Микояну письмо в защиту Бродского, после чего Бродский был быстро, почти чудесным образом освобожден. Но откуда Сартр услышал о процессе Бродского? Вспомним, что с 1 июля до 5 августа 1965 г. Сартр был в Москве. Его гидом и переводчицей была Ленина Александровна Зонина, литературный критик и переводчик, либерально настроенная и близкая к диссидентским кругам. Сартр и Зонина очень сблизились во время его визита. Как-то в июле я встретила Раису Давыдовну Орлову, которая дружила и с Ф.А., и с Зониной. Мы говорили о визите Сартра, и я сказала: «Пусть Зонина немедленно расскажет Сартру о Бродском! Пусть она переведет для него запись!» Раиса Давыдовна сказала только одно слово: «Уже!». Это к тому, что усилия друзей Бродского в России помочь ему были якобы напрасны. На самом деле Сартр узнал про дело Бродского из записи Вигдоровой и из сведений, которыми люди вроде Зониной поделились с ним.

* * *

Я упомянула, что Вигдорова не имела никаких «званий» и не занимала никакой высокой должности. Некоторые комментаторы дела Бродского утверждали, что, будучи в последние два года ее жизни депутатом районного совета, она имела какую-то власть, проистекающую от этой должности. Бродский в одном из своих интервью даже сказал, что она была депутатом Верховного Совета – должность, которая дала бы ей действительное влияние. Но Вигдорова была только депутатом районного совета в Москве, что, как оказалось, не давало ей никакой действительной власти. Наоборот, работа в районном совете взвалила на Ф.А. многочисленные жалобы людей в ее избирательном округе, жилищные условия которых были действительно ужасны. И ей приходилось хлопотать за них так же, как если бы она не была депутатом совета: звонить начальству, встречаться с ним, просить, убеждать, и так далее. Часть этих историй вошла в депутатские блокноты (см. стр. 179). Так что она ввязалась в долгую борьбу за то, чтоб переселить людей из ужасных подвалов, которые затоплялись и покрывались плесенью – как будто не было достаточно неустанной, всепоглощающей борьбы за Бродского.

Здесь нужно упомянуть одно удивительное совпадение. Знаменитый советский композитор Дмитрий Шостакович, участвовавший в кампании в защиту Бродского, был депутатом Верховного Совета от Дзержинского района Ленинграда, где жил Бродский, того самого района, к которому относился суд, где слушался его процесс. Несмотря на его международную известность и на то, что он был депутатом Верховного Совета, Шостаковичу не удавалось добиться освобождения Бродского.

* * *

Хочу упомянуть еще одну вещь – а именно, что некоторые заявляют, что вся эта суета вокруг Бродского была не нужна: в конце концов, он сам часто говорил, что время, которое он провел в ссылке в Норенской, было лучшим временем его жизни. Он отстаивал этот взгляд неоднократно, но это было после ссылки. Что же касается времени, когда он действительно жил в Норенской, многие из его писем этого времени теперь опубликованы, и некоторые из них полны тревоги, а то и отчаяния. Одно из них, адресованное Вигдоровой (вместе с ее ответом), опубликовала Лидия Чуковская. Андрей Сергеев,^[97] друг Бродского, опубликовал письмо, написанное ему Бродским после того, как тот узнал о смерти Ф.А.: