Читать книгу - "Гроза панцерваффе - Виктор Прудников"

Прошла минута-другая при полном молчании. Никто не решался начать первым. Потом, осмелев, присутствующие почти разом заговорили, высказывая свою точку зрения. Одни говорили, что танковые армии отвечают тем требованиям, которые предъявляет им фронтовая обстановка, другие предлагали сделать их более мобильными и подвижными. Общее внимание привлекло выступление командующего 3-й танковой армией П. С. Рыбалко. Он предложил танковые армии максимально «облегчить», изъяв госпитали, дорожно-мостовые батальоны, санитарно-эпидемические отряды. Обслуживать танкистов могли бы общевойсковые армии, заключил он.

Катуков категорически не согласился с Рыбалко. Во время прорыва, говорил Михаил Ефимович, танки уходят далеко вперед, отрываются от общевойсковых армий иногда на десятки километров. Как обойтись без дорожно-мостовых служб при форсировании рек, которых по пути на запад будет великое множество? Нельзя и без госпиталей. У танкистов ранения особенные, специфические — сильные ожоги, переломы, ушибы. Врачи-специалисты знают, как лечить такие раны, и личный состав быстро возвращается в строй. Известно, что каждый опытный боец или командир стоит десятка новичков. Он привел убедительные примеры: в госпиталях 1-й танковой армии лечатся не только свои бойцы и командиры, но и 23 процента людей из других армий, ими потом удается пополнять полки, бригады и корпуса[217].

Кроме того, командарм Катуков предложил Верховному усилить танковые армии гаубичной артиллерией, столь необходимой для стрельбы при скоплении войск противника в лощинах и за холмами.

Большинство командующих согласились с точкой зрения Катукова. Сталин увидел в его предложениях определенный резон. Был решен вопрос о штатах, равным образом как и вопрос о гаубичной артиллерии. Она впоследствии тоже получила прописку в танковых армиях.

Прямо с совещания Катуков и Попель поспешили к М. И. Калинину. Там их ждал сюрприз — ордена, которыми Президиум Верховного Совета СССР наградил их за участие в Курской битве. К ордену Ленина у Михаила Ефимовича добавился теперь и полководческий орден Кутузова I степени.

23 октября М. Е. Катуков выступал в академии.

Актовый зал был полон слушателей. На сцене — карты, планшеты, схемы, выполненные штабом Шалина. Сохранился стенографический отчет этого выступления, которое Михаил Ефимович начал словами: «Товарищи генералы и офицеры! Мне выпала весьма почетная и ответственная задача — доложить вам об августовской наступательной операции 1-й танковой армии.

Насколько мне помнится, на протяжении предшествующих войн и всей Отечественной войны такого сильного танкового кулака, какой представляла собой 1-я танковая армия при вводе ее в прорыв, еще не существовало, и поэтому ее действия, о которых я буду говорить в своем докладе, представляют особый интерес»[218].

Михаил Ефимович сначала обратился к событиям, которые предшествовали августовской наступательной операции, — к Курской битве, отметив при этом об одну существенную деталь: германское командование совершенно не знало о том, что под Обоянью существует такой мощный кулак, как 1-я танковая армия, и когда началось наступление, ее войска «грудью встретили противника на рубеже Меловое, Раково, Яковлево, приняли на себя удар танковой группировки немцев, рвавшихся к Обояни и Курску»[219].

Довольно подробно и всесторонне он анализировал бои в августовской наступательной операции, завершившейся разгромом нескольких германских группировок под Орлом, Богодуховом и Харьковом.

Слушатели с большим интересом восприняли доклад. Последовала масса вопросов, на которые Катуков едва успевал отвечать, то и дело обращаясь к таблицам и схемам, привезенным с собой.

Встреча с прославленным боевым генералом запомнилась многим. Это не последний доклад Катукова в академии, он еще не раз будет выступать здесь, делиться боевым опытом и мастерством.

Закончены дела в Москве, пора возвращаться в армию. Его там ждали, ждал и он встречи с ней, своим домом и судьбой. По дороге Михаил Ефимович заглянул в свое родное Уварово, встретился с отцом, которого он видел в последний раз. Ефим Епифанович умер в феврале 1944 года, в самый разгар битвы на Правобережной Украине.

Когда машина въехала в село Песчаное, Катуков приказал шоферу Дорожкину подвезти его к штабу: не терпелось узнать, как тут хозяйничает Шалин, который оставался за командарма. В армии все шло своим чередом. Баранович с командирами корпусов и бригад занимался обучением молодых танкистов, прибывших с последним пополнением, Дынер ремонтировал отбуксированные с поля боя машины, заняты были своими обычными делами Харчевин, Фролов, Соболев.

Конечно, всех штабных работников интересовали последние новости, которые просочились сюда раньше приезда командарма. Самая приятная из них — это, пожалуй, приказ наркома обороны СССР о преобразовании 6-го танкового и 3-го механизированного корпусов в гвардейские. Буквально перед отъездом из Москвы в гостиницу позвонил Федоренко и сообщил о приказе № 306 от 23 октября 1943 года.

Корпуса теперь получили новую нумерацию: 6-й танковый стал 11-м гвардейским танковым, 3-й механизированный — 8-м гвардейским механизированным. Соответственно, новое наименование получили и бригады.

Стать гвардейской частью или соединением — большая честь. Такое событие в армии, если она не задействована в боях, отмечалось смотрами, митингами, торжественными собраниями. Эта традиция не была нарушена. 25 октября Катуков и Попель принимали парад частей корпуса Гетмана. Скоро новое наступление, и корпус пойдет в бой уже в новом качестве.

Война продвинулась на запад, но еще заглядывала в глаза миллионам советских людей. За последнее время на советско-германском фронте произошли большие перемены. Красная Армия отбросила германские войска за Днепр, освободила Киев. За Днепром был создан достаточно большой плацдарм, с которого 1-й Украинский фронт (бывший Воронежский) планировал продолжить наступление по освобождению Правобережной Украины. Полным ходом шла подготовка к Житомирско-Бердичевской наступательной операции.

Готовились и немцы. Гитлеровское командование сосредоточило между Житомиром, Казатином и Фастовом крупную группировку войск, которая в начале ноября 1943 года нанесла по нашим войскам довольно мощный удар, продвинулась в глубину на 40 километров. В дальнейшем враг был остановлен, но он постоянно угрожал Киеву.

Гудериан рекомендовал Гитлеру не распылять танковые и моторизованные дивизии, отказаться от нанесения незначительных, мелких ударов, а сосредоточить все имеющиеся силы для наступления на Киев и Бердичев. «Я предложил также подтянуть сюда танковую дивизию из района предмостного укрепления (плацдарма. — В. П.) у Никополя, — писал он позже, — которое оборонялось Шернером, и танковые дивизии группы армий Клейста, оборонявшиеся по р. Днепр у Херсона. При беседе с Гитлером я придерживался своего старого принципа: „Бить так бить!“»[220]