Читать книгу - "Бой под Талуканом - Николай Прокудин"

– Черт! И я вчера все опустошил. Ну что ж, будем мучиться.

Я обошел посты и, на счастье, нашел воду. Уразбаев ушел с бурдюком воды на выносной пост Зайки, вот у них-то она только и осталась.

– Ну, Хитрый Глаз, ну, гад! Почему воду спрятал? – набросился я на солдата.

– Почему спрятал, я не прятал, она лежит на виду, только от солнца прикрыта.

– Она лежит, она лежит! Захватил весь запас и счастлив до безобразия! Наливай всем по фляжке, остальное неси к Муталибову.

Солдат нехотя принялся сцеживать воду из резиновой емкости. Вода была отвратительной на вкус, ужасно вонючей и противной, но пить после нее захотелось еще больше.

– Уразик, зажигай спирт, некипяченая она в горло не идет, просится обратно. Будем пить резиновый чай.

Действительно, в виде чая жидкость оказалась куда лучше, но все равно этим бы напитком да «любимую» тещу напоить!

Ночь сменило утро, утро перешло в день с его невыносимым пеклом, затем вновь радость от вечерней прохлады и опять ночь. Не осталось ни воды, ни еды. Еще не хватало для полного счастья голодать в трехстах метрах от дороги, по которой целые сутки везут и воду, и продовольствие. Где же этот проклятый тыл?

В пять утра, проверив несколько раз посты, я слегка задремал и был разбужен связистом:

– Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! Проснитесь!

Солдат теребил меня, но крепкий сон никак не уходил, я словно увяз в болотной жиже: слышу, чувствую, но двигаться не могу, несмотря на все усилия. Это продолжалось около минуты, затем, выматерившись, я наконец-то очнулся.

– Царегородцев! Пошел на х…! Чего тебе надо, вот пристал!

– Сначала пошел на х…, а потом спрашиваете, чего надо? – обиженно откликнулся солдат. – Ротный вызывает, я зову-зову, а вы как бесчувственный, я думал, без сознания.

– Что-то с головой у меня стало не в порядке, думал, сейчас задохнусь и издохну! Уф-ф, – ответил я, тяжело выдохнув. – На связи «Кобальт-2»! Слушаю! – рявкнул я, нажав тангенту радиостанции.

– Не ори, спишь крепко! Чего долго не отвечаешь? Наверное, пить и есть не хочешь? – спросил Сбитнев.

– Хочу, но не могу. А еще через пару дней и не нужно будет присылать, получателей не окажется, вымрем, как мамонты, – обиженно ответил я.

– Не горюй, в семь утра готовность к получению еды и воды, Головской доставит на БМП. Трех или четырех бойцов ко мне пришлешь, и отсюда вместе пойдут к дороге за провиантом. Как слышно, все понял?

– Ура! Спасены! – обрадованно воскликнул я.

– Хватит радоваться, собирайте фляжки – и ко мне!

По холодку вернуться с провизией не получилось. Как всегда, тыловые где-то задержались и приехали к полудню. Солдаты притащили после обеда три большие коробки и полные вещмешки с фляжками. Добрались еле живые.

– Чуть не помер по дороге, – пожаловался, выбравшись наверх, Фадеев. – Тут паек на трое суток, а воды теперь у нас очень много! Мы родник нашли в лощине, случайно наткнулись! Вода вкусная, не то что эти помои, сплошная хлорка!

Эта новость нас обрадовала больше всего: у родника можно не только попить, но и помыться, не нужно экономить и трястись над каждой каплей!

– Гасан, а кем ты хочешь быть после армии? Куда пойдешь работать? – поинтересовался я у лежащего рядом сержанта.

– Торгашом. Я кооперативный техникум закончил, товароведом или зав. складом стану, может, заготовителем, наверняка где-нибудь среди материальных ценностей окажусь. У нас если в этой сфере работаешь – большим и уважаемым человек считаешься.

– По всей стране так, не только у вас. Хотя на Кавказе особенно! Доступ к закромам Родины – самое главное дело! И как же ты в армию попал, обычно на такой работе откупиться можно?

– Вокруг слишком многих посадили, некоторых даже расстреляли, кампания началась по переделу сфер влияния, я предпочел два года армии пяти годам тюрьмы. Считаю, что мне крупно повезло, моим друзьям – нет, многие арестованы.

– Н-да. Значит, есть еще бойцы, радующиеся службе в армии на благо Родины! Молодец!

– Гасан, а тебе не кажется, что у нас тут очень уж сильно воняет? Загадили всю гору! А? – возмутился я однажды утром, когда вместо рассветной свежести ветерок принес отвратительный запах выгребной ямы.

– Да, товарищ лейтенант, еще неделю, и мы или окончательно задохнемся, или мухи заедят, – ухмыльнулся Муталибов.

– Это мы уже более-менее принюхались, а если посторонний, новенький какой прилетит, с ног запахом собьет. Сегодня проводим субботник, как раз суббота по календарю.

После завтрака я озадачил посты уборкой окружающей территории. Если взглянуть со стороны, то действительно жуткое зрелище, мусорная свалка какая-то: пустые банки, обрывки загаженных газет, упаковки, огрызки и всюду кучи, кучи, кучи и кровавый понос.

– Дристуны! Всем вооружиться саперными лопатами и вниз на двадцать метров вокруг по склону все присыпать, банки сбросить в пропасть. Если кто попробует скрытно ночью подойти, то хоть загромыхают, будут исполнять роль второго рубежа сигнализации. Да аккуратнее с сигналками, ногами не зацепите, – распорядился я и отправил Гасана контролировать выполнение приказа.

Но как всегда, говоришь одно, а делают совсем другое: две сигнальные мины узбеки зацепили, и осветительные ракеты сериями взметнулись в разные стороны.

– Что случилось, почему сигнальные мины сработали? – запросил меня по связи Сбитнев.

– Зачищаем от мусора гору, боремся с антисанитарией, маскируем фекалии! – отрапортовал я бодрым голосом.

– Боретесь за чистоту – это похвально! А вот военное имущество без толку истребляете – плохо.

– Почему без толку истребляем. Все одно тут мины бросим, когда уйдем, – ответил я.

– Пререкаешься? Давай топай к нам, возьми с собой бойца и сейчас же выдвигайся, получишь указания на следующую неделю.

«А чего их получать, – подумал я, – что на этой неделе, что на следующей будет все одно и то же: лежать, наблюдать, загорать, есть, мусорить и гадить!» Нехотя я взял автомат, лифчик с боеприпасами и, тяжело вздыхая, отправился в путь. Вниз-вверх, вниз-вверх – пятнадцать минут неторопливой ходьбы под раскаленным солнцем. Насквозь взмокший, я выбрался на командный пункт.

На вершине меня никто не встретил, не окликнул, сплошное сонное царство. Только Колесников приоткрыл глаза и уставился с любопытством на меня, он дежурил у радиостанции, и спать ему было не положено.

– Колесо! Где отцы-командиры?

– Там, в своем эспээсе.

– Чем занимаются?

– В карты играют, курят, анекдоты рассказывают.

– Как у Самого настроение?

– У Сбитнева – хорошее, у врача – не очень, – ответил солдат.