Читать книгу - "Война и мир Ивана Грозного - Александр Тюрин"

Нет мифа, более навязываемого российскому общественному мнению, чем миф об исторической вине России перед Польшей. Он наиболее полно укладывается в мировоззрение «либерального расизма» с его делением народов на «свободные» и «рабско-тиранические». В этих представлениях (научно оформленных в трудах Р. Пайпса), Запад — центр мирового культурного круга, Польша является форпостом, который век за веком борется против восточной тирании, выползающего из лесов и степей Евразии. Этот миф означал фундаментальную западную поддержку Польши в ее конфликте с Россией, однако позволял Западу делать все, что угодно, по отношению к самой Польше.

Если посмотреть на многовековые изменения политической карты Европы в режиме ускоренного просмотра, то мы увидим переползание Польши, как огромного слизняка, с запада на восток.

По сравнению с польским «дранг нах остен», немецкий «натиск на восток» выглядит гораздо бледнее, тем более, что он зачастую проходил при прямом содействии польских властителей.

На протяжении столетий Польша поглощала земли своего русского соседа на востоке, как правило мирно сдавая свои собственные земли немецким соседям на западе, севере и юге (пока в 1945 красноармеец не вернул Польше все территории, которые она отдала немцам, пока завоевывала русских).

Выдавливаемая или ассимилируемая немцами польская народность перетекала вслед за польской шляхтой на восток, на земли восточных славян, растоптанных походами азиатских кочевников и литовцев.

Сопротивление местного населения на новых землях было слабым и это означало, что шляхта мало нуждалась в сильной центральной власти. Кошицкий привилей 1374 освобождал шляхту от всех повинностей, кроме уплаты небольшой подати с земельных владений, гарантировал ей исключительное право занятия государственных должностей. Нешавские статуты 1456 освобождали шляхту от суда королевских чиновников и распространяли шляхетский суд на города. Согласно Радомской конституции 1505-го, называвшейся также по её первым словам конституцией «Nihil novi» (ничего нового), король не имел права издавать какие-либо законы без согласия сената, то есть высшего аристократического совета, и шляхетской посольской избы.

Характерной особенностью польского хозяйства, начиная с 15 века, стало господство барщинно-крепостнической системы, происходит так называемое «второе издание крепостного права». Господское хозяйство (фольварк), основанное на барщинном труде, ориентировалось на производство товарного хлеба и других сельскохозяйственных продуктов для внешнего рынка. На рубеже 15 и 16 в. закрепощение польско-литовских крестьян шло быстрыми темпами. С 1496, по Пётрковскому статуту, правом выхода мог воспользоваться только один владелец крестьянского надела в деревне, а из его семьи — только один сын; помещик же получал право искать бежавшего крестьянина неограниченное время. С 1503 крестьянин может выйти только с разрешения господина — это фактически год введения крепостного права в Польше. Крестьяне откликаются участившимися побегами в Пруссию и в Московскую Русь. Сеймы 1510, 1519 и 1520 гг. воспрещают переход крестьян, требуют выдачи беглых крестьян, определяют вознаграждение за их возвращение. С 1519–1520 гг. вводится общеобязательная барщина (за исключением королевских имений), с 1538 крестьянам запрещено уходить в города, в 1543 полностью отменен крестьянский переход.

Крестьяне теперь окончательно прикреплены и к земле, и к господину — на основах частноправовых. Работа на барщине постоянно увеличивается, доходит до 5–6 дней в неделю. В конце концов, многие господа отнимают наделы у своих крестьян и выдают им за постоянную работу на барщине «месячину», своего рода концлагерную пайку. Невыход на работу, как и в концлагере, карается смертью.

Шляхта постоянно расширяла права вотчинного суда и дошла до полной власти над жизнью своих крестьян: по приказу пана крестьянина могли замучить, повесить, зарезать. «Народ жалок и угнетен тяжелым рабством, — свидетельствует о Польше имперский посол Герберштейн. — Ибо, если кто в сопровождении толпы слуг входит в жилище поселянина, то ему можно безнаказанно творить все, что угодно, грабить и избивать…»

И это «нация свободных людей», как сегодня пишут в польских книгах по истории?

Польско-литовского крестьянина терзал крымский налетчик, терзал собственный пан или пан соседний — налеты шляхты на соседние имения были обычным делом.

«Близким нашим, как мы видели, отрубали, отсекали и отрывали от тел их руки, ноги и головы, трепещущие сердца и вырезанные легкие бросали в огонь, а, выпотрошив животы их, из остывающих кишок выхватывал дикий враг внутренности для жертвенного гадания, желчные пузыри и желчь для мазей», — пишет Михалон Литвин, соединяя вместе все виды бедствий, которые подстерегали простолюдина.

Пётрковский статут 1496 и привилея короля Александра от 1504 дают шляхте право на беспошлинный вывоз сельскохозяйственной продукции и ввоз иностранных изделий. Шляхта начинает выступать самостоятельно на внешнем рынке, продавая ганзейцам сырье и покупая у них товары роскоши. Она получала и исключительное право на производство и продажу спиртных напитков, чем и воспользовалась для спаивания своих холопов. В результате таких «новаций» начался длительный экономический упадок польских городов и был прерван процесс складывания польского национального рынка.

Пётрковский статут также запрещал мещанам (городским буржуа) покупать у шляхты землю. С 1538 г. мещане вынуждены продавать свои земли вне городов.

Внутренняя администрация городов была отдана под надзор воевод, определяющих даже цены на товары. Поселившейся в городах шляхте запрещалось заниматься промыслами и торговлей — под угрозой лишения шляхетского достоинства.

Сейм 1565 г. воспрещал польским мещанам вывозить товары за границу, зато дозволял чужеземным купцам беспошлинно привозить свои товары в Польшу. Этим была убита польская промышленность.