Читать книгу - "Краткая история пьянства от каменного века до наших дней. Что, где, когда и по какому поводу - Марк Форсайт"

Когда глаза немного привыкнут к полумраку, перед нами предстанет сам пивоваренный агрегат — целая вереница разных емкостей, у каждой особое название. Где-то среди них гаккуль, и ламсаре, и угурбал, и корыта с соломой. (Вся эта утварь использовалась в процессе изготовления пива, но археологи затрудняются определить, какой сосуд для чего предназначался.) Если нам попалось достаточно фешенебельное заведение, керамика может оказаться расписной. Но наш трактир, похоже, не из таких.

Кого же мы увидим внутри? В шумерских источниках полно упоминаний о блудницах у порога, и лишь единственное — о присутствующей внутри, да и то пробравшейся тайком через окно. Так что нет, трактир — это не бордель. Впрочем, по крайней мере одна женщина здесь есть — хозяйка.

Трактиры всегда держали женщины. На это указывает и список шумерских царей — перечень полулегендарных правителей Междуречья. Среди них только одна царица — Кубаба, трактирщица, правившая Кишем сотню лет (список полулегендарный, я предупреждал). Трактирщица-женщина — это логично, поскольку пивоварение — занятие домашнее, хозяйственное, женская обязанность. Более надежное подтверждение тому, что трактирами заправляли женщины, мы найдем в законах Хаммурапи. И не так уж важно, что они были написаны на триста лет позже. Вот три упоминания о трактирщицах из этого свода:

108. Если корчемница не станет принимать хлеб в уплату за напитки, а будет брать деньги по большому весу и ценность напитков сделает ниже стоимости хлеба, то эту корчемницу, по изобличении ее, должно бросить в воду.

109. Если в доме корчемницы соберутся преступники и она не задержит этих преступников и не выдаст дворцу, то эту корчемницу должно предать смерти.

110. Если божья жена или божья сестра, не живущая в уединении, откроет корчму или войдет в корчму для выпивки, то ее должно сжечь^[8].

Пройдемся по этим трем статьям немного в другом порядке. Для начала о преступниках. Трактиры были сомнительными заведениями — в полутемном кабачке, спрятанном в узком проулке, очень удобно обсуждать разного рода махинации и жаловаться на власти. И если мы сейчас посмотрим вокруг, то наверняка и в «нашем» трактире увидим соответствующий контингент.

Далее — «божья сестра», то есть попросту жрица. Хорошим девочкам в трактире не место. Это не значит, что женщины там вообще не появлялись, но видеть там свою дочь вы бы не захотели. На этот счет есть очередная шумерская пословица: «Дворцу не избежать пустоши. Барже не избежать тростника. Свободному не избежать подневольного труда. Царевне не избежать трактира».

Пословица несколько туманная, но, судя по всему, основной смысл в том, что «все могут плохо кончить». Поэтому, если у нас тут обнаружится царевна, от нее нужно держаться подальше. Зачем нам неприятности?

Все, довольно о посетителях, это достаточно пестрая масса. Давайте закажем пива. Главное — не забывать статью 108 из свода Хаммурапи: если трактирщица попытается нас обсчитать, мы донесем на нее и ее утопят.

Ассортимент пива у шумеров был довольно широкий — ячменное пиво, полбяное, бурое, темное, светлое, красное, сладкое, пиво с медом и другими приправами, смесь крепкого пива с вином, фильтрованное пиво. Последние два стоили очень дорого, и не исключено, что в наличии нередко бывало лишь одно, «пиво дня». И все же знатоку крафтового пива древний Ур наверняка пришелся бы по душе. Каждый трактир представлял собой мини-пивоварню. Собственно, макси-пивоварен не было вовсе. То есть при желании вы можете завести с трактирщицей нескончаемую беседу о солодовости вкуса и разных пивоваренных тонкостях вроде затирания. Можете даже потребовать, чтобы полбяное пиво «пенилось, словно воды канала Папсир»^[9].

Теперь нужно расплатиться. Завсегдатаям отпускают в кредит, плату берут ячменем. У шумеров в ходу натуральный обмен, за крупные покупки, например дом, выложат серебро, но пиво дешево, отмерять драгоценный металл пришлось бы с лупой. Значит, нам, как заезжим, нужно иметь при себе что-то на обмен — тут уж как сторгуемся. Может, какие-нибудь пряности, прихваченные по пути. А может, поросенка. По-разному бывает. Но к этому мы еще вернемся.

И вот мы садимся за стол, нам приносят сосуд амам с пивом и две соломинки к нему. Пиво пьют через соломинку. Потому что шумерское пиво — это вам не современный янтарно-прозрачный нектар. Оно больше похоже на пенную ячменную кашу с шапкой гущи. Соломинка позволяет добраться сквозь эту шапку до вожделенной жидкости. Изображений шумеров с амамом и соломинкой предостаточно, а в некоторых районах центральной Африки таким способом до сих пор пьют пальмовое вино.

Итак, пиво перед нами, соломинки наготове, что теперь? Можно устроить состязание, кто кого перепьет, — это здесь, похоже, обычное дело. О подобных состязаниях среди богов упоминается не раз, так что, надо полагать, и человеку они были не чужды. Люди пьют, чтобы напиться. Об этом сказано в пословицах и изречениях: «Не выноси суждений, когда выпьешь пива» и «Не похваляйся в трактирах, как лгун, тогда твоим словам будет вера». Если что-то порицается, значит, оно существует. Пороки общества выявляются через его добродетели. Так что, соревнуясь, кто кого перепьет, мы будем и хвастаться, и обманывать, и судить.

Питье пива — занятие веселое, коллективное. Возможно, мы познакомимся с заговорщиками за соседним столом. Будем травить анекдоты. Анекдоты шумеры любили. Составляли целые сборники шуток, причем некоторые из них и сегодня способны вызвать смех — или ухмылку. «Собака, глодая кость, говорит анусу: “Тебе будет больно!”» Или: «Впервые с незапамятных времен в объятиях мужа молодая жена не испортила воздух».

Забавно.

Попадаются фразы явно шуточные, но соль шутки мы уже не уловим. Например: «Собака заходит в трактир и говорит: “Ничего не вижу. Откупорю вот это”». Соль растворилась в глубине веков. И тем не менее это самый ранний известный истории пример анекдота на тему «животное заходит в бар». Над некоторыми вещами время не властно.

Мы пьем. Мы пьянеем. Мы травим байки. Вот теперь, наверное, пора вспомнить о проститутках, поджидающих за порогом. Нет, я не к тому, что проституция — дело благое и так далее, но оно определенно было неотъемлемой составляющей шумерской культуры пития. О ценообразовании в этой области нам известно мало. Есть гимн Инанне, пресловутой богине плотских утех, в которой она расписывает свои тарифы:

Стоя у стенки — 1 шекель; внаклонку — 1,5 шекеля.

Но это еще ни о чем не говорит: Инанна все-таки богиня, могла заламывать цену. Зато становится ясно, что никаких пуховых перин не предполагалось, все утехи строго «альфреско»^[10]. Единственное правдоподобное указание на ставки простых смертных проституток мы находим в юридическом документе, где фигурирует один раунд сексуальных услуг в обмен на поросенка. За кувшин пива поросенком не расплачиваются, жирновато будет, поэтому обычно намерения посетителя трактира можно угадать еще на подходе. Если он тащит поросенка, то наверняка пришел не только за выпивкой.