Читать книгу - "Ржевская дуга генерала Белова - Александр Пинченков"

В популярных книгах по истории ВДВ, по истории первой широкомасштабной воздушно-десантной операции Великой Отечественной, операции Вяземской, — вряд ли когда-либо появится глава об этом человеке. Да и о роли его в партизанской борьбе 1942-го на Смоленщине: поинтересуйтесь — не писали и не пишут. Потому что совсем не ту, не книжную войну делали совсем не те, что «выдающиеся», люди. Люди настоящие, достойные памяти.

Павел Артемьевич Мельников — один из политруков 1941-го. Точнее — старший политрук. На левобережье Днепра, восточнее Дорогобужа, именно он организовал и возглавил вооруженное сопротивление врагу. Многие сотни окруженцев огромного «Вяземского каша» были сплочены в боевые единицы, вовлечены Мельниковым в совершенно новую для них войну — вряд ли ее назовешь партизанской. Эти люди, даже если кто из них и выжил, естественным образом не получили медалей «За оборону Москвы», хотя все, что они делали в октябре 1941-го, да и в декабре — январе 1941/42 гг., происходило на полях Московской битвы. А месяц непрерывной службы в действующих частях, как того требовалось для получения медали, им по справочкам не набрать, то-то. Наш разговор о неучастниках, таким образом, «Московской битвы», хотя именно им выпало в ней самое тяжелое и страшное: первые, разгромные дни и недели, и последние, захлебнувшиеся в крови, ее педели и даже (после отрсзаш1ыс «историками») месяцы. Мельников, один из них, руководитель сотен бойцов и командиров из частей осени 1941-го, тоже вне «истории»: велика Московия, а война неотступивших в 1941-м — здесь, вот она.

Они выжили в октябрьских боях первой военной осени не ради себя. Ведь чтобы уцелеть, спасти себя, стоило лишь выйти к прочесывающим леса немецким солдатам с поднятыми руками. Нет! Они оружия не бросали. Наоборот, подбирали и брошенное другими. Но это потом. А начиналось все жуткими событиями Вяземской катастрофы. У старшего политрука Мельникова, например, вот как.

Остатки 152-й стрелковой дивизии, окруженной противником в составе группировки войск Западного фронта,

14 октября 1941 г. сосредоточились в лесу западнее Вязьмы, на берегу одноименной реки. Прорыв сводной группы из этого леса возглавил командир одной из танковых бригад, а старший политрук Мельников с уцелевшей артбатареей огнем поддерживал атаку пехоты. В ходе боя снаряды были израсходованы, прорвавшаяся за речку пехота ушла вперед, но немцы восстановили свои позиции. Ночью Мельников с бойцами вплавь форсировал Вязьму и оказался в лесу, в блиндажах. 15 октября на восток пробиться не удалось, лес был блокирован противником. 16 октября после сильного артобстрела, когда Мельникова ранило в ногу, немцы пошли цепью прочесывать лес. Мельникову удалось, укрывшись под низкими, засыпанными снегом ветвями ельника, пропустить вражеских солдат всего в 5 метрах от себя, и остаться незамеченным. С этого дня начались скитания по лесам. Шел, несмотря на ранение, на снег и дождь раннего предзимья, под хмурым осенним небом — днями и неделями, подальше от насыщенного вражескими войсками района Вязьмы. В послевоенное время, когда пропагандистам-литераторам пришлось хоть что-то сказать по теме пленных, изобрели «ход»: дескать, были пленные герои, попавшие туда, конечно же, раненными. Оправдание! Один такой в советские годы получал к юбилеям высокие ордена, а в теперешней России, посмертно уже, до «Героя» невольно выслужился. А вот Мельников не выслужился. Он 18 суток с пробитой осколками ногой в одиночку ковылял по проселкам и лесам, не сдаваясь в плен. Был пистолет и пара гранат. Ни компаса, ни карты, пи продовольствия не было. В деревни не заходил. Вот что сообщает о пережитом сам Мельников в позже написанном отчете:

«Питался сырыми грибами, калиной. От плохой пищи сильно отощал, и дело дошло до того, что не в состоянии был продвигаться. Однако твердо решил — лучше умереть от голода, чем попадаться в руки противника. 3 ноября в одном из лесов нашел землянку (не плохую), в которой решил остановиться. Рана к этому времени не зажила».

Когда мы в теплой квартирке почитываем скупые строчки о судьбе человека, не киношного — настоящего, стоит остановиться, вдуматься. Октябрьские и ноябрьские ночи в лесах. Кровь, боль и голод. Несгибаемость. Мерзнувшие под колким снегом рано начавшейся русской зимы гитлеровские «почти уже победители», шагая к Москве, и не представляли, что за их спинами где-то остались и такие русские политруки. 4 ноября Мельников встретит в лесу двух бойцов, таких же окруженцев. Через три месяца старший политрук Мельников с лейтенантом Саратовским поведут уже восемь сотен (!) бойцов в первый штыковой удар. А потом еще и еще. Это будет война особая, без излишней деликатности. В атаку пойдут особые, не бросившие в 1941-м оружия бойцы и офицеры РККА.