Читать книгу - "Плевицкая - Леонид Млечин"

Надежда Васильевна Винникова родилась в деревне Винниково Курской губернии. Рядом железнодорожная станция Отрешково, до города Курска всего ничего. Куряне помнят и ценят знаменитую землячку. Не так давно воздвигли ей памятник.

Официальная дата ее рождения — 17 (29 по новому стилю) сентября 1884 года. Но курские краеведы обнаружили документы, из которых следует, что Надежда Васильевна, и в зрелые годы пользовавшаяся вниманием мужчин значительно моложе себя, по-женски скинула себе пяток лет. Судя по всему, она появилась на свет в конце 1879 года.

«Семеро было нас: отец, мать, брат да четыре сестры, — вспоминала Надежда Васильевна. — Всех детей у родителей было двенадцать, я родилась двенадцатой и последней, а осталось нас пятеро, прочие волей Божьей померли».

Страшно читать сейчас эти строчки. Семеро из двенадцати детей умерли! Какое горе для родителей! На медицинскую помощь в деревне рассчитывать не приходилось. И отец Надежды умер от воспаления легких, не имея возможности обратиться к врачу и принимать лекарства. На рубеже веков Российская империя стремительно развивалась, но здравоохранение сильно отставало от передовых европейских государств.

Дёжка — так в детстве звали Надю Винникову. Уже в эмиграции профессиональные авторы напишут за нее воспоминания, в которых она много и с удовольствием повествует о своем детстве. Две красиво написанные мемуарные книги — практически единственный источник информации о ранней поре жизни будущей певицы.

Она хотела поскорее стать взрослой, тянулась за старшими сестрами: «Я подсматривала, как сестры на ночь мажут сливками лицо от загара, и делала то же; еще таскала я у них помаду и репейное масло, которыми они душили волосы, за что также награждали меня подзатыльниками. Словом, мешали мне всячески стать большой».

Ее отец, Василий Абрамович, служил в царской армии в Крыму, куда к нему ездила жена. Отслужив, вернулся в родную деревню. Успешно вел немаленькое хозяйство, так что большая семья не бедствовала: «У моего отца было семь десятин пахоты. На семью в семь человек — это немного, но родители мои были хозяева крепкие, и при хорошем урожае и у нас были достатки. Бывало, зайдешь в амбар: закрома полные, пшено, крупы, на балках висят копченые гуси, окорока, в бочках солонина и сало. А в погребе — кадки капусты, огурцов, яблок, груш. Спокойна душа хозяйская, всё тяжким трудом приобретено, зато благодать: зимой семья благоденствует. Мать усердно гоняла нас в лес: дикие яблоки для сушки возами свозились, мешками таскали орехи, которые припрятывались до Рождества. Было и у нас изобилие».

Воспоминания хранят эпизоды счастливого детства в большой семье:

«После ужина мать, старшие сестры садились за прялки, брат плел лапти, а мы, две младшие, и батюшка укладывались спать.

Жили мы дружно, и слово родителей для нас было законом. Если же, не дай Бог, кто „закон“ осмелится обойти, то было и наказание: из кучи дров выбиралась отцом-матерью палка, потолще, со словами:

— Отваляю, по чем ни попало.

А вот и преступления наши.

Родители не разрешали долго загуливаться. „Чтобы засветло дома были“, — наказывала мать, отпуская сестер на улицу, потому что „хорошая слава в коробке лежит, а дурная по дорожке бежит“.

Вот той славы, „что по дорожке бежит“, мать и боялась.

Отобедали и снова на улицу. Мать дала нам по десятку яиц на пряники, но сказала, чтобы я погуляла немного да и вернулась; нужно гусей на речку согнать, а то в закутке они искричались. Как ни хотелось с улицы идти, а вернулись домой, выпустили гусей из закутка и погнали под гору.

Под горой, не боясь, что нас кто увидит, стали мы с Машуткой плясать, подражая Татьяне и старшим сестрам. Я запела протяжную: