Читать книгу - "Удивительные истории о словах самых разных. Книга о том, ЧТО мы говорим, сами того не ведая - Виталий Бабенко"

Уже понятно, что это слово общеславянское. Буква «х» в конце – всего лишь суффикс (лингвист написал бы: «суф. -xъ»), такой же, как в словах «грех» и «успех», а сме– – корень. Понятно и то, что существительное «смех» – производное от глагола «смеяться», а глагол этот, будучи общеславянским, имеет соответствия в других индоевропейских языках, и предок его – древнеиндийское «смайати» (smayati), что означает «улыбается».

Видите? Слышите? «Улыбается»! Слово «смех» подразумевает не хохот, не гогот, не гыгыканье, не регот и не ржание – оно говорит об улыбке. Поэтому и «смешные слова», помещенные в этой книге, претендуют исключительно на улыбчивую реакцию со стороны читателя.

Улыбку могут вызвать: • изначальное значение слова; • способ его образования; • изменения, которые претерпело первоначальное значение; • любопытное или даже противоречивое соединение составных частей; • связь с другими, весьма далекими по значению словами; – но, разумеется, не само слово.

А что это за «соответствия в других индоевропейских языках», упомянутые выше? Да вот, пожалуйста: в датском языке «смиле» (smile) – улыбка; в шведском «смила» (smila) – тоже улыбка. В древневерхненемецком «смирон» (smieron) означало «улыбаться». В переводе с латинского прилагательное «мирус» (mirus) – это «удивительный, дивный, необыкновенный, восхитительный» (и в смысле «вызывающий улыбку» тоже), а глагол «мирор» (miror, mirari) – «дивиться, удивляться, любоваться, восхищаться» (разумеется, с улыбкой на устах). Древние римляне «потеряли» первую буковку «с» и вставили «р», но от этого протоиндоевропейский корень «сми-/сма-» не потерял своей сути.

Наконец, обратимся к английскому существительному «смайл» (smile), гораздо более понятному нашим соотечественникам, чем латинское «мирус»: оно того же корня. Русский «смех» и английское «смайл» – слова-родственники.

Собственно «смайл» в русский язык не вошло, а вот его производное, да еще с русским суффиксом, – «смайлик» – давно стало принадлежностью нашей лексики¹².

Прочитали сноску? А теперь я возьму да от нее и откажусь. Хе-хе. (Так люди выражали смешок на письме, когда смайликов еще не было.) Шутка, конечно. Как известно, «не отрекаются, любя». Вот и я, любя слова, не могу от них отречься. Я могу лишь уточнить и дополнить то, что написал.

Действительно, в компьютерном сленге слово «смайлик» появилось в 1980-е годы. Но вот сами смайлики имеют куда более древнюю родословную. Им… 134 года!

Вот посмотрите, какая статеечка появилась в американском юмористическом журнале «Пак», в номере от 30 марта 1881 года.

ТИПОГРАФИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО

Мы хотим, чтобы все отчетливо поняли: отдел высокой печати настоящего издания не собирается быть попранным ни одной из тиранических толп художников, сколько бы их ни было на белом свете. Мы подразумеваем следующее – пусть публика сама увидит, что мы, пользуясь нашими собственными типографическими средствами, можем затмить всех карикатуристов, когда-либо ходивших по земле. Опасаясь слишком сильно ошеломить публику, мы представим лишь несколько образцов тех художественных достижений, которые нам подвластны, – в качестве первой партии. Нижеследующее – результат нашего исследования страстей и эмоций. Авторским правом не охраняется.

А ниже – рисунок:

И подписи (слева направо): «Радость. Меланхолия. Безразличие. Изумление».

Ну, и чем эти смайлики отличаются от тех, что появились в 1980 годы, – : – ), : – (, ; – |, : – o? Да ничем! Те же типографские значки, сложенные так, чтобы получилась та или иная рожица. Просто до рождения слова «смайлик» было еще далеко, а сами смайлики уже увидели свет.

Современные словари поясняют «смайлик» так: «идеограмма, изображающая эмоцию». Это ученое определение. Людям, пользующимся смайликами, помнить его необязательно – всем и так ясно: смайлик, он смайлик и есть ☺ («Ворд» подставил этот значок сам, без моей помощи), – но знать, что «смайлик» и «смех» – однокоренные слова, весьма полезно.

Что еще можно сказать о «смехе» как о слове?

Был на Руси когда-то офенский язык. Он родился в эпоху Средневековья, а произвели его на свет бродячие торговцы – офени. Этим торговцам хотелось общаться так, чтобы их никто не понимал (мало ли секретов в торговом деле!), вот они и придумали язык «для своих» – сочиняли новые корни, а правила словообразования оставляли прежними. Получалось, что офени говорили вроде бы по-русски, а выходило – по-тарабарски.

Любопытнейшие словечки бытовали в этом офенском языке (кстати, впоследствии именно от него пошла «феня» – воровской жаргон). Например, смех обозначался словом «грох». Смеяться – «грохматься», насмеяться – «нагрошиться», насмешник – «нагрошник», насмешница – «нагрошница».

Надо же, нагрошница… Чудо, а не слово!

Право, жаль, что многие офенские словечки исчезли из русского языка (может, еще вернутся?). Они и сами по себе интересны, и замечательным образом демонстрируют поразительные возможности нашего «великого и могучего», и служат великолепным свидетельством языковой изобретательности наших предков и народного юмора.

Надо ли говорить, что следующим словом у нас будет… Какое? Правильно: